Нет, она не могла знать этого наверняка: она не дожидалась ни расспросов полиции, ни соболезнований соседей – одинаково бесполезных. Не дожидалась часа, когда можно будет взглянуть на остов сгоревшего дома, заставляя себе поверить, что всё случившееся – не морок, не кошмарный сон; что пожар, гибель мужа, плачущий на руках младший сын, вцепившийся, будто спасаясь, в подол её платья старший – то, что происходит с ней, а не с кем-то другим.
Ей не требовалось дополнительного подтверждения. И напоминания ей не требовалось.
И Мэри выжимала из машины почти всё, на что та была способна. И сама делала то единственное, на что была способна сейчас. Убегала. Так быстро, как только могла.
Свет фар машины резал тьму перед капотом, заливая желтым разбитый серый асфальт. Впереди была темнота, а сзади – огонь. Он наступал, обжигал, гнал вперед. Мэри не оборачивалась и не смотрела в зеркало заднего вида, она и так знала: огонь гонится за ней. Огонь близко – так близко, что можно чувствовать его жар. И неважно, сколько миль отделяет её теперь от Лоуренса…
Огонь потушили к рассвету. Мэри почему-то была в этом уверена.
***
– Да ты шутишь!.. Нет, серьезно? Уезжаем?
Дин мог бы и не спрашивать. Сумки в прихожей, собранные к отъезду, сами по себе служили ответом на его вопросы, а хмурый вид Сэма, яростно запихивающего одежду в свой школьный рюкзак, подсказывал, что эти вопросы уже не имели смысла.
– Что, Скайнет снова вышел на след Джона Коннора?.. Ма, всё забывал спросить, кто из нас с Сэмом этот самый Джон? Нет, я, конечно, почти уверен в ответе, потому что Сэмми уж точно не…
– Коннором на этой неделе будет тот, кто соберётся первым! – притворно веселый голос мамы прозвучал откуда-то из глубин дома.
– Тогда это ты, мам, – мрачно пробормотал Сэм, кидая раздутый вещами рюкзак к входной двери, в груду пакетов и сумок.
– Она – Сара Коннор, умник! Крута, прекрасна, беспощадна к врагам!.. – машинально откликнулся Дин, прекрасно понимая причину хандры брата.
Игра в погоню давно перестала радовать: в тот самый момент, когда они с Сэмом поняли, что их бесконечный побег – вовсе не игра. И Дин был уверен, что было бы легче в очередной раз сниматься с места, понимай он смысл и причину их бегства, знай он, от кого они бегут.
– Всё было проще, когда вы были малышами… Ешь, Сэм.
Сэм машинально перекатил по тарелке брокколи и промолчал, проглотил – вместо «правильного обеда», за которые так ратует мама, – тот вопрос, что так и вертелся на языке - «кому было проще?».
- Он хочет в колледж, ты знаешь, - осторожно начал он.
- Когда-нибудь.
Пресловутое «когда-нибудь» стало гимном в последние годы, и едва ли мама отдавала себе в том отчет.
- Когда?
Мама пожала плечами, красноречиво кивнула в сторону нетронутого обеда. И Сэм наколол ненавистный овощ на вилку.
На самом деле, это было закономерно. Привычно. Он никогда не умел спорить с мамой. Впрочем, Дин в этом сомнительном искусстве поднаторел и того меньше: даром, что в каждой из школ, в которой учился, слыл тем, кто не лезет за словом в карман.
Они оба не умели спорить с ней, а она всегда умела замолчать именно в ту минуту, когда они пытались перейти с уровня «робкие попытки» на уровень «вопросы и предложения».
А потому оставалось только есть брокколи и шпинат вприкуску с незаданными вопросами, следить за тем, чтобы одежда была чистой (маме всегда это было почему-то очень важно) и приходить домой до захода солнца. И однажды решиться сказать то, что уже давно тревожило:
- Мам, тебе стоит обратиться к психологу.
Мама улыбнулась.
- Новое увлечение… Мне стоит искать в продаже атлас по психологии?.. Такие бывают, Сэм?..
Мама всегда побеждала в словесных дуэлях.
Когда-то, года полтора назад, когда Сэм заинтересовался астрономией, он получил в подарок астрономический атлас (лощеная бумага, четыре приложения с картами звездного неба… и где мама такой нашла?! И на что купила? Чаевые официанток традиционно невелики…). Да, атлас и экскурсию в обсерваторию – почти сутки ехали Гриффит-парка!..
Атлас вскоре очутился в багажнике машины, в одном из тех пакетов, которые никто не трогал месяцами (как и многое, что нет смысла приносить в очередной временный дом, а выкинуть не поднимается рука). Он стал вечной шуткой над Сэмом Винчестером по прозвищу «Хочу всё знать», молниеносно меняющим свои научные увлечения, и над самой мамой, готовой яростно поддержать любой – самый безумный! – порыв сыновей, если речь шла о получении знаний, об учебе. Тем удивительнее было то, что в тот момент, когда Дин сообщил о своем поступлении в колледж, мама помрачнела и, не допускающим возражений, тоном сообщила, что колледж подождёт.
Дин, радостный, возбужденный, сиявший, как начищенный до блеска бампер обожаемой им маминой Импалы, кажется, тогда даже не сразу понял, что мама не шутит. А мама просто вытерла руки о фартук, поправила Дину воротник (и без того лежащий ровно) и подтвердила:
– Не сейчас, Дин. Не в этом году. Чуть позже.
Дин тогда только кивнул (не стал ни о чем спрашивать, не попытался уговорить) и выскочил из кухни так быстро, будто за ним кто-то действительно гнался. А Сэм ушел в школьную библиотеку: там был компьютер и доступ в интернет… И тысячи статей о стрессовых расстройствах.
Дин получил стипендию в Массачусетском технологическом – при их-то жизни, при вечной смене школ!.. Нет, Сэму не казалось, что брат прыгнул выше головы: скорее, взмыл на орбиту, как Супермэн, и пару раз пролетел над планетой…
И если Сэму когда-нибудь пришла бы в голову мысль искать подтверждение тому, что мама не в порядке, самое веское доказательство он в тот день получил: мама, так гордящаяся каждой «А», принесенной ими из школы, была против того, чтобы Дин продолжал учиться и больше не бежал вместе с ними от того, что так пугало её.
– Ты не сможешь всю жизнь бежать, ма.
– Но я попробую, – мама улыбнулась так горько, что Сэм тут же расписался в своей полной профессиональной непригодности: не вышло из него даже «кухонного» психолога.
Ему, как когда-то в детстве наблюдавшему за мама, быстро раскидывающей по сумкам вещи перед очередным переездом, снова было жутко: мама знает что-то, о чем им с братом никогда не узнать. О чем-то страшном, неведомом. Преследующим их и неизменно находящим в любом крохотном городишке, пахнущим пирогами с корицей, или раскрашенном огнями мегаполисе… Способном отыскать везде, куда бы их ни занесло… И стоит только остановиться – догонит!..
– От кого мы бежим? – почти шепотом спросил он, вспоминая, что, кажется, впервые задал этот вопрос всерьез.
– Шаришь ты в этом, парень, - благодарно прошамкал Тони, а Дин развел руками («ну, если ты так считаешь!») и улыбнулся во все тридцать два зуба.
Тони и его Додж вот уже в третий раз за два месяца оказывались теми, кому нужна была его помощь. Оба – те еще старики (автомобиль готовился справить пятидесятилетие, а сам Тони, похоже, был из тех, кто мог видеть, как сходит с конвеера первый экземпляр столь любимой им марки*, и даже это запомнить). И у каждого были свои потребности.
Додж любил, когда Дин колдовал над ним часами без отдыха и обеда, а Тони любил поговорить о молодежи и её нравах.
– И что б тебе не учиться?! – размышлял Тони, не ожидая ответа. – Голова на месте, уж это видно, парень!.. И руки золотые. Ведь так и просидишь здесь… Нет, городок-то неплохой… Но я много лет живу на свете: тебе здесь тесно, я вижу, парень.
Дин вытирал рукавом выступивший пот со лба и многозначительно откликался:
– Ага.
–…вот если в инженеры?.. – бормотал Тони, говоря не с Дином – скорее, с самим собой. И Дин по мере сил дружелюбно огрызался в ответ:
– В инженеры?.. Бумажки да чертежи!.. – хмыкал он, всем видом демонстрируя, что он думает о подобной работе. – Нет, Тони, не по мне…
Тони продолжал бухтеть что-то о безынициативных молодых людях, а Дин заставлял себя его не слушать.
Да, он так и не поехал учиться… Но, черт возьми, для того, чтобы вспоминать об этом каждый божий день, ему хватало зануды-братца!..
Поступал ли в колледж сам Сэм, Дин не знал. Но был уверен, что хотя бы пробовал… А уж если пробовал, то наверняка поступил – что ума, что упрямства Сэму было не занимать!.. Но, так или иначе, Сэм тоже никуда не уехал: работал то в местной библиотеке, то в суде – и Дин понятия не имел, чем брат там занимался, но уж точно чем-то не менее скучным, чем психология, которой когда-то, в 98-ом увлекся не на шутку…
…Приходил домой, аккуратно вешал пиджак на спинку стула, и – если мамы не было рядом – заводил всю ту же шарманку: «тебе стоило тогда уехать, Дин… и, может, и сейчас еще не поздно…».
Дин чаще отшучивался, но вот недавно сорвался: высказал этому доброхоту всё, что думает о его советах. Напомнил, что у них есть мать… И с каждым годом ей всё хуже. И если раньше они срывались в путь по паре-тройке раз в год, то теперь она начинает беспокоиться, стоит им задержаться где-то больше пары месяцев… И что если самому Сэму не сидится в его сраной библиотеке, то он может, в общем-то, валить. Но Дин-то уж точно обойдется без его советов!..
Сэм не разозлился тогда. Не обиделся. (Хотя, видит бог, он это умеет!) Только смерил Дина каким-то странным, будто жалеющим взглядом (черт бы побрал этот его взгляд!..), и ответил:
– Езжай. Пока можешь. С мамой все будет хорошо. Я прикрою.
Дин подумал тогда, не обсмеять ли пафосную фразу. Но почему-то промолчал. Было в ней что-то странно правильное: то, что Сэм будто бы действительно мог не раз ему сказать… И только по какой-то нелепости никогда не говорил – по какой-то нелепости не приходилось.
Нет, не то, чтобы они не ладили с братом… И пиво вместе пили, и за советом Сэм к нему ни раз приходил (да и для самого Дина мнение младшего имело значение, о котором тот – стараниями Дина – наверняка не догадывался)… Но вот героически-пафосное «прикрыть спину» было все же наверняка не про них…
Да только смеяться Дину не хотелось.
– Нет, уже не могу, Сэм… Уже. Я теперь всю эту механику только руками и помню. И вспомнить не смогу.
– Можешь. Просто не хочешь, – жестко оборвал брат.
– Ладно, – согласился Дин. – Не хочу. Но это уж моё дело…
Мама тогда зашла на кухню, не дав продолжиться беседе: потрепала Сэма по волосам (как, в общем-то всегда, когда хотела намекнуть, что младшему неплохо бы постричься), придирчиво глянула на Дина, легко тронула пальцем лоб у виска, будто стирая грязь (да ладно! Он умывался, когда пришел из сервиса!..).
– Мальчики, я подумала сегодня: не пожить ли нам в Аризоне… Где-нибудь у Большого Каньона?..
Если младший брат и вздохнул, то Дин этого точно не слышал.
– Пару недель, мам. В суде должны найти кого-то на мое место…
Её жизнь была залогом, что от судьбы не убежишь. И всё-таки она в это не верила. Не имела права верить – ради мальчиков.
Да, её Дин, её Сэм – такие разные и такие похожие (на друг друга, и на Джона) – не получили того детства и той жизни, что она хотела для них: вечно в бегах, почти без друзей, без настоящего дома… И всё же она сумела их сохранить.
Упрямые, смелые, умные… Её сыновья. Идеальные. Идеальные для того проклятого ремесла, о котором никогда не узнают.
Идеальные для семьи. И – да, чёрт возьми! – она надеется, еще увидеть внуков. Пусть не сейчас, пусть позже: когда она будет уверена, что им больше ничего не грозит.
Сыновья. Предупредительно-осторожные. Заботливые – каждый по-своему. Уверенные, что она год за годом всё сильнее сходит с ума.
Её мальчики, которых никто не обидит, пока она жива.
Мэри знала, что можно готовиться к бою всю жизнь, а в тот момент, когда замирает у твоей шеи чей-то нож, оказаться абсолютно – совершенно! – не готовой.
В тот день, когда милый девичий голос говорит ей по телефону, что её сын почувствовал себя плохо, потерял сознание на работе, но сейчас едет уже домой, отказавшись – конечно же! - от помощи врача, Мэри понимает только то, что звонят ей из местного архива (там уже месяц работает Сэм), а волнуется только о том, что так и не заставила Сэма обратиться в клинику – его больше месяца мучили головные боли.
Сэм, бледный, осунувшийся, говорит ей только, что климат «этого долбанного штата», похоже, не для него: долбанная жара сводит с ума; такая «долбаная духота», что просто нечем дышать, а в остальном – не о чем волноваться… Он здоров. И, в конце концов, «мама, мне просто нужно поспать»… И Мэри снова не думает ни о чем, кроме того, что нужно будет уехать из штата раньше, чем обычно (но так даже лучше), и еще о том, что, похоже, она выросли не одного, а двоих матершинников…
И Мэри будто просыпается, когда слышит из-за неплотно закрытой двери комнаты Сэма их с братом разговор.
– Генетика, Дин… Это давно доказано: если в родне есть кто-то с проблемами по этой части, у тебя куда больше шансов съехать с катушек…
– Не неси чепухи! Переработал… не знаю – как ты там маме сказал? – «перегрелся»? Так вот: перегрелся. И мерещится всякая чушь! Будто ты один такой! Да каждый хоть раз глюки ловил!..
– Вот об этой части твоей жизни я не в курсе, – Мэри слышит, как младший сын невесело смеется. – Марихуана, Дин? Или что посложнее?..
– Сэм. Не. Психуй. Нет у нас в семье никаких «проблем по этой части»!.. Ты берешь тайм-аут – никакой работы: смотришь только шоу для домохозяек и читаешь только порножурналы – потому что твоим супермозгам, видно, стало тесно в черепушке… И всё будет в норме! – Дин горячится, но Мэри различает в его раздраженном тоне не просто беспокойство – страх.
– А мама? – голос Сэма звучит сонно и слабо: что бы ни было с ним, в одном старший сын прав – Сэм смертельно устал.
– А мама недохипповала в молодости. И если чем и больна, то только дорогой!..
Дин явно мерит шагами комнату, пытаясь убедить не Сэма, а себя самого.
– Как скажешь, Дин. Но эти видения… Слишком чёткие… Не сон. Наяву… Ты можешь спорить, но…
Сэм бормочет, засыпая. А Мэри идет собирать вещи. Они уезжают. Завтра же. ***
Она перестает бежать, когда пропадает Сэм. Она никуда не бежит, когда Дин спустя пару дней поиска, телефонных звонков и душащего страха, изо всех сил прижимает её к себе, и тихо выдыхает ей в волосы, что Сэма больше нет…
Она не говорит с полицией. Она почти не говорит даже с Дином.
Единственный, с кем она говорит, – старый знакомый, которого не вызвать по телефону, но несложно вызвать заклятьем.
Она не торгуется: её жизнь в обмен на жизнь младшего сына – здесь и сейчас – прекрасная цена.
И она шагает в огонь.
* Первая машина Dodge Brothers, которую позже шутливо прозвали Старушка Бетси, покинула завод 14 ноября 1914 года.
Автор приносит свои изменения за очепятки (особливо в заключительной части сего опуса разместившиеся). В ворде их не видел почему-то замыленный глаз. Зато на фоне страницы феста они играют всеми красками
Автор 1, спасибо ИМХО так могло бы быть Автор 2, спасибо, немного странная для меня история, хотя я никогда не задумывалась как вела бы себя Мэри на месте Джона:слишком мало мне про нее рассказали в сериале. Вот что не понятно-почему она сыновьям не рассказала в чем дело?
Танто, Вот что не понятно-почему она сыновьям не рассказала в чем дело? Ну что тут скажешь)) Только, как в том анекдоте: "_ Я так вижу, - сказал портретист, рисуя ухо на месте носа"
*А если говорить серьезно, то жизнь братьев и выбор Мэри я прописала исходя из того, какой мне увиделась Мэри (и её поступки) в сериале. Как мне казалось, Мэри никогда не видела в охоте спасения - сложно за это её, охотницу (по праву рождения, но не по собственному выбору) винить. Потому, зная, что деятм грозит опасность, выбрала не путь борьбы, как Джон, а путь бегства.
Мэри всегда стремилась уйти в мирную, "нормальную" жизнь. И - более того - действительно ушла, попыталась жить как тот, кто никогда не знал о сверхъестественном, даже тогда, что таймер сделки с Азазелем для неё уже тикал.
Нет, не думаю, что человек с таким неприятием охоты (и, судя по всему, уверенностью, что от сверхъестественного можно попросту спрятаться, если самому его не "трогать") рассказал бы детям о том, как и из-за чего погиб их отец. Она когда-то ни о чем не рассказала Джону (а основания были), думаю, тем более не рассказала бы сыновьям. На самом деле, как мне кажется, Мэри - т.ск. "беглянка" не только в моей АU.
Впрочем, может быть, она и собиралась посветить детей во всё, но ждала, когда достаточно подрастут. А потом поняла, что они - взрослые - ей просто не поверят.
Т.е. всё просто: хотела дать детям детство без драк и боев с нечистью, без страха, без ран, поэтому ей оставалось только вечно бежать, пытаясь спрятать детей.
MAX131, автор не открылся, но это гениально.особенно конец. Ё-моё Честное слово, просто забыл. И вроде где-то в посте специальном писал про авторство.Спасибо за напоминания и похвалу. Автор первого исполнения.
Автор 2 интересный вариант с точки зрения развития характеров Винтов при материнском воспитании без всяких спецподготовок.Ну да, так могло быть.Спасибо за вариант.
"Смешно упустить врага, а потом бежать по его следу." Ибн Ямин
Автор 1, Вы очень порадовали меня своей светлой и жизнеутверждающей историей. Ни ангел, ни демон и не заслуживали иного отношения. Так что Мэри права, пристрелив одного из них (жаль, не до конца).
Автор 2, жуткая вещь, правда. Ведь, сколько ни беги, от судьбы не уйдешь... Может, если бы Мэри сражалась, все повернулось иначе... А парни вот остались без прикрытия и знаний о том, что в темноте прячутся чудовища. Надеюсь, они выживут и смогут встать лицом к лицу с преследователем.
-
-
01.06.2015 в 22:50Часть 1
-
-
01.06.2015 в 22:51-
-
01.06.2015 в 22:52-
-
01.06.2015 в 22:52-
-
01.06.2015 в 23:16-
-
01.06.2015 в 23:18Уполз спать.
А2
-
-
01.06.2015 в 23:20-
-
01.06.2015 в 23:20не заказчик, но впечатлённый читатель
-
-
02.06.2015 в 00:04-
-
02.06.2015 в 01:26-
-
02.06.2015 в 01:57-
-
02.06.2015 в 02:14Автор 2, спасибо, немного странная для меня история, хотя я никогда не задумывалась как вела бы себя Мэри на месте Джона:слишком мало мне про нее рассказали в сериале. Вот что не понятно-почему она сыновьям не рассказала в чем дело?
-
-
02.06.2015 в 12:07Джен-гость, **yana**, Hekkate, LenaElansed, Танто, спасибо
Танто, Вот что не понятно-почему она сыновьям не рассказала в чем дело?
Ну что тут скажешь)) Только, как в том анекдоте: "_ Я так вижу, - сказал портретист, рисуя ухо на месте носа"
*
-
-
02.06.2015 в 12:28-
-
09.06.2015 в 12:03Ё-моё
Автор первого исполнения.
-
-
09.06.2015 в 12:29-
-
12.06.2015 в 20:09-
-
02.08.2015 в 19:16Автор 2, жуткая вещь, правда. Ведь, сколько ни беги, от судьбы не уйдешь... Может, если бы Мэри сражалась, все повернулось иначе... А парни вот остались без прикрытия и знаний о том, что в темноте прячутся чудовища. Надеюсь, они выживут и смогут встать лицом к лицу с преследователем.