По-настоящему желания стать вторым после Бога Гадриэль не испытывал. Никогда. До отсидки это было невозможно, во время отсидки – тем более невозможно, а после… После это стало бессмысленным ввиду отсутствия первого номера. Но предложение божьего писаря всё-таки задело какие-то струны внутри. Нет, не жажду мести. Эта жажда перегорела в нём ещё пару тысяч лет назад, когда Отец отдал своего сына от смертной во искупление грехов человеческих. Гадриэля, до которого даже в тюрьме долетали новости ангельского сонма – не все, только самые громкие, думаемые многими, – эта весть потрясла настолько, что он забыл страшные кары, придуманные им для обидчиков. Пытался потом вспомнить, но безуспешно. То есть помнил: того сжечь, тому отрубить крылья и всё остальное, но это как-то перестало приносить удовлетворение. А ещё годков через пятьсот вообще стёрлась. Ангел-преступник, запертый в клетке до скончания веков, он даже на прямую угрозу Апокалипсиса отреагировал еле-еле, обронив тюремщику: «Лучшее с этим миром уже случилось, а худшее пусть быстрее окончится». Слова сбылись, пускай и не совсем так, как он себе это представлял. Тогда же в память врезались имена Дина и Сэма Винчестеров, хотя Гадриэль не до конца разобрался, что там произошло, слишком много противоречивой информации он получил за короткое время. Ещё он очень удивился, узнав, что брат Кастиэль, образцовый солдат и очень уравновешенный товарищ, пустился во все тяжкие, заварив такую крутую кашу, что Небеса треснули сначала расколом гражданской войны, а потом и просто треснули. Как яичная скорлупа. Кстати, сравнение показалось Гадриэлю очень точным, особенно если представить, что яйцо разбили над раскалённой сковородкой. И только выдирая с криком изломанные, обожжённые крылья из какого-то болота, Гадриэль вдруг понял, что всё его многовековое равнодушие было всего лишь защитой от безумия. Хорошей защитой, ничего не скажешь, но от неё не осталось и следа. Воющей от дикой боли ангельской сущности хотелось только одного: жить. Он рванул на зов, потому что узнал имя истинного сосуда величайшего архангела, а ещё ему было очень жаль своего случайного весселя. Молодому бармену, добряку, впустившему больного ангела просто так, из сострадания, его присутствие обещало только беды. То ли дело Сэм Винчестер, рождённый, чтобы носить самого Светоносного! А потом было чудо, и трепет, и восторг. И глаза Дина Винчестера, который видел в нём, презренном Гадриэле, первого перед Богом. И хотя беглый ангел, назвавшийся чужим именем, честно признал свою выгоду в сомнительном деле, это ничего не изменило. Для Дина он всё равно был тем, кто спас его брата. И точка. Страх потерять пришёл чуть позже, когда раны слегка затянулись. Страх потерять даже не столько сохранённую чудом жизнь, а сколько забытое чувство стаи. Когда ради тебя рискнут всем, и когда ты готов на то же самое. Оживляя очеловеченного Кастиэля, он очень рисковал быть узнанным, но горе Дина было таким сильным, что… Восхищение и благодарность – вот что он получил. Раньше он не знал, что это такое. А это оказалось лучшим, что он вообще знал. За исключением разве что возможности бродить странными переулками души Сэма Винчестера и видеть, как изначальная тьма может становиться светом по воле человека, не бога и даже не ангела. Он брал этот дивный неубывающий свет, чтобы латать себя. Но про обратную сторону договора тоже не забывал. Гадриэль тщательно исправлял одно за другим искажения, внесённые в хрупкий человеческий сосуд дьявольскими испытаниями, и эта кропотливая работа была ему по вкусу. Он знал, что с такой работой справился бы далеко не каждый обладатель крыльев, а только целитель по призванию, и имел повод для гордости. Брат Кастиэль, к примеру, не взялся и правильно сделал, только напортил бы. А ещё Гадриэлю нравился пророк Кевин – за рассудительность, тихую отвагу и неперешибаемое никакими утратами добродушие. Но слова Метатрона задели что-то более глубокое, чем страх быть разоблачённым. Ангелы обычно не сильны в самоанализе, но Гадриэль слишком долго просидел в одиночке, чтобы заблуждаться на свой счёт. Может быть, это было желание навести порядок и доказать всем, что он совсем не такой, как принято считать? Желание загладить давний грех? Желание, чтобы братья испытали стыд за плевки и проклятия в его сторону, когда он вернёт их домой? Гадриэль терялся в вариантах, но преодолеть искушения не сумел.
А вот теперь он стоял и постыдно подслушивал чужие разговоры, невидимый и неслышимый для смертных. Записка с именем единственной жертвы во имя добра жгла карман, а Дин Винчестер готовился предать его. Связать и вышвырнуть, как ненужный хлам, после всего, что сделано. Неужели имя так много значит? Сам Дин имел сотни имён для разных случаев, и что с того? Какая разница, кем он был раньше, если ни разу не отступил от договора ни на волос? Если был готов защищать и оберегать братьев Винчестер, даже когда станет десницей нового бога?.. Тем более – когда станет. Кевина, конечно, безумно жаль, но он, Гадриэль, уже решил, что обязательно воскресит обаятельного мальчишку, как только обретёт настоящее могущество. Гнев душил его, гнев и обида на несправедливость. Можно было приступать сразу, но почему-то хотелось убедиться окончательно. Серая краска от смазанного символа на пальцах. Серый – цвет предательства. Увы, ошибки нет. – … ты уже оклемался, Сэмми, вышвырни его! Это было больно. Почти как упасть на землю с небес. Удар, сваливший Дина с ног, получился немощным и жалким, словно обиженный ребёнок швырнул ведёрко с песком. Спокойные и приветливые глаза Кевина, которые необходимо выжечь вместе с жизнью. – …не показалось, что Дин какой-то странный? Жёсткие густые волосы в сжатом кулаке. – Сэм! Ты чего?! Больно же! – Не-е-ет!!! Гадриэль остановил время, потому что не успевал собраться. Надолго задержать его неуклонный бег не получится, слишком мало сил, но эти секунды нужны ему. Убить обоих предателей – вот чего ему хотелось. Оставить себе сосуд Люцифера навсегда и стать вторым после Бога. Или первым после Бога, что лучше звучит. Получить столько благодарности и восторга, сколько захочется, потому что перед могущественными существами нельзя не благоговеть. Может, именно этого ему хотелось на самом деле? Гадриэль остановился перед замершим Дином. Всмотрелся в перекошенное страхом лицо. Страхом – не за себя. Вот уж кто не будет благоговеть перед силой. – Неужели тебе жаль, что ты хотел предать меня? – ядовито спросил ангел, подстёгивая тающую решимость. – Неужели нельзя было просто спросить? Я бы сказал… Он бы действительно сказал. А сказал бы, зачем на самом деле пришёл сегодня в бункер? И как бы это можно было назвать?.. На лице Кевина нет ни страха, ни ненависти, только недоумение, какая это хрень насыпалась на Сэма. Беззащитный пророк, которого не примчатся спасать архангелы. Нету их больше, некому защитить слабое Божье орудие. Гадриэль пригладил им же разлохмаченные волосы Кевина. Обвёл пальцами округлившиеся от удивления глаза последнего пророка. Покачал головой. – Зря остановился, – пробормотал он. – Теперь будет труднее. Но стало не просто труднее, стало невозможно. Прирождённому целителю вообще трудно убивать, оттого и поставили его в своё проклятое время на Эдемских вратах сторожем, а не бросили, как весь их полк, в битву с войсками Люцифера. Гадриэль невольно улыбнулся, вспоминая, сколько прекрасных веков он провёл, помогая старому Иешуа возиться с садом. Жив ли мудрый садовник сейчас? Где он, что с ним? Ведь он был одним из очень немногих, кто хотя бы изредка навещал Гадриэля в темнице. Ничего, после получения великой силы он обязательно найдёт Иешуа или дознается, что с ним. Да. Убьёт пророка, убьёт Дина Винчестера, сделает Сэма Винчестера бессловесной куклой, будет выполнять приказы неприятного ему лживого существа – и всё будет распрекрасно. Только ради этого он просидел в заточении чуть меньше вечности. Конечно, кто такие эти безволосые обезьяны, не знающие благодарности, чтобы мешать его планам? Иешуа, разумеется, всё поймёт, как надо. Да, благоговения перед силой в садовнике Первого Сада ни на каплю больше, чем в Дине Винчестере. Гадриэль опустил уже занесенную руку. Потом снова поднял, но не возложил на чистый лоб Кевина, а только слегка коснулся. Юноша осел на пол кулём. Гадриэль поднял его, переложил на диван, завернул в сорванное с того же дивана покрывало. Ещё раз провёл ладонью по расслабившемуся лицу, переводя беспамятство в крепкий и здоровый сон, которого в последнее время Кевину так не хватало. Если хочешь быть сильным – не тронь слабого. Нулевая Заповедь. На Дина он ещё здорово злился, но не стал отыгрываться на беспомощном, а тоже усыпил и уложил на потрёпанный коврик. Что теперь-то считаться? Высшее он существо, в конце концов, или мелочный хрен собачий? Отпустил время, выдохнул с облегчением. Колени слегка дрожали от напряжения, но Гадриэль остался доволен собой. Отказавшись от убийства, он обрёл гармонию. Только первым после Бога ему уже не стать. – Я скажу Метатрону, чтобы он на меня не рассчитывал, – сказал он, присев на корточки и уткнув палец в мерно ходящую вверх-вниз грудь Дина. – Постараюсь объяснить – почему, ну а не поймёт – его проблемы. А потом я за две-три недели долечу себя и твоего брата, и отпущу его. Пусть тебе будет стыдно, Дин. Я не нарушу слова. Винчестер, само собой, ни слышать его, ни ответить не мог, но Гадриэлю было плевать. Он не сомневался, что Дину будет стыдно. Он достаточно неплохо изучил эту неординарную, но вместе с тем очень простую человеческую особь. Когда схлынет страх за брата, он раскается. А трёх недель неведения и последующих угрызений совести будет вполне достаточно для наказания. О том, что он сам будет делать, закончив лечение, Гадриэль решил пока что не думать. По мере поступления, как любит говорить Дин.
2По пути к зданию, служившему штаб-квартирой Метатрону, Гадриэль постоянно прислушивался к тому, что происходит внутри. Душа Сэма светила невероятно ярко, гораздо ярче, чем обычно. Ему не могло показаться. Он нарочно передвигался долго, пешком, как это делают люди, чтобы убедиться. Неужели даже там, в безвременье, порченный Люцифером человек мог что-то чувствовать и знать? Воистину, люди – самая большая загадка, оставленная Отцом непутёвым своим сыновьям. Мететрон ждал на пороге. – Ну что? – взгляд писаря упёрся в переносицу Гадриэля. – Ты выполнил, что должно? – Нет, – сомнений по-прежнему не было, только безмятежность и внутренний свет. – Смерть пророка должна была закрепить наш уговор, но раз её не случилось, то я считаю себя свободным от обязательств. Я не подхожу тебе, Метатрон. Ищи другого помощника для своих великих замыслов. Могу только пожелать удачи. Писарь скрипнул зубами. – Ты хотя бы скрижаль принёс? – спросил он напряжённым голосом. Только тут Гадриэль сообразил, что про скрижаль забыл напрочь, так она и осталась валяться на столе среди книг и выписок Кевина. – Забыл, – признался он. – Но разве это что-то меняет? Тебе же надо было, чтоб я ради тебя убил человека, к которому привязался, доказав тем самым, кто мне дороже. А какой толк от скрижали без пророка? – Ну да, ну да, – забормотал Метатрон, начиная нервно хихикать. – Никакого, никакого… А зачем ты тогда вообще припёрся, раб божий? – Чтобы предупредить, чтобы ты на меня не рассчитывал, – с недоумением развёл руками Гадриэль. – Как же иначе? Хихиканье перешло в не менее противное бульканье. За последнее время Гадриэль начал немного разбираться в критериях человеческой привлекательности и в очередной раз поразился выбору сосуда, сделанному несостоявшимся патроном. Впрочем, не его дело. – Идём в дом, Гадриэль, – стали различимы в бульканье слова, – я постараюсь доказать, что ты плохо подумал, перед тем как принять решение. – Да хорошо я подумал, – вяло возразил беглый ангел, но позволил увлечь себя внутрь здания. Окончательно портить отношения с писарем ему не хотелось. В первый свой ознакомительный визит в штаб-квартиру он не очень-то рассматривал обстановку, поглощённый своими сомнениями и желаниями, а теперь у него появился повод удивиться. – Почему здесь всё такое… маленькое? – Это бывший детский садик. Такое место, куда вечно занятые папочки и мамочки сдают сопливых ребятишек на целый день. Их пасут до вечера, а потом разбирают по домам. Сейчас здесь нет никого. Тишина и спокойствие. Гадриэль остановился посреди просторного пыльного помещения, переводя рассеянный взгляд с низких и шатких столиков на разбросанные ломаные игрушки и частые лесенки, заполнившие полторы стены. Вот кому, скажите, нужно грубое подобие собаки, которая сама является грубым подобием льва? – Я слушаю тебя, Метатрон, – напомнил он, заметив, что бульканье за спиной стихло. – Решения своего я менять не намерен, но не желаю выглядеть невежливым. Знаешь, я действительно благодарен тебе за предложе… В ярчайшей вспышке утонуло всё, за исключением очень знакомого человеческого лица, а миг спустя лицо пропало тоже.
***
Депрессия у Дина протекала бурно. Яростно матерясь, он носился по бункеру и искал хоть какие-нибудь зацепки. Где теперь искать эту сволочь, этого втёршегося в доверие предателя, который забрал Сэма и хрен знает что с ним делает?! Прошло восемь часов, за такое время даже человек смоется далеко, что говорить про ангела. Отлично выспавшийся Кевин благоразумно не путался под ногами, а тихонько варил кофе и сосиски, ожидая, пока старший товарищ перебесится и начнёт действительно думать. – А ты чего сидишь?! – заорал Дин, ещё только частично ввалившись на кухню. – Потому что задница есть, – любезно ответил пророк. – Без неё точно сидеть нельзя. И у тебя есть. Вот и ты садись. Кофе хочешь? Дин на какое-то время утратил дар речи, только беззвучно шевелил губами. Потом окончательно вошёл и сел. Принял кружку с густым чёрным варевом, которое Кевин считал кофе. Пророк немедленно подсунул ему тарелку с сосисками и хлеб. – Ты как себя чувствуешь? – Отвратительно, – буркнул Дин, отрываясь от кружки. – Этот гад… – Оставь пока гада в покое, – перебил Кевин, пользуясь Винчестерским раздраем чувств. – Я спросил, как ты себя чувствуешь. Физически. – Да нормально, как обычно. – И я нормально, даже прекрасно, потому что не помню, когда в последний раз спал восемь часов подряд. – И что? Судя по выражению лица, Дин уже понял – что, но признаваться не желал. Кевин вздохнул. – Ты разоблачил втёршегося гада, так? – заговорил он терпеливо. – Он понял, что ты его разоблачил. Он мог сделать с нами что угодно, но только уложил поспать. Меня ещё и прикрыл диванной дерюжкой. Логично ли так поступать со стороны злоумышляющего гада? Дин задумчиво сжевал сосиску. – У этих ангелов сам Люцифер не разберёт, что на уме, – выдал он, вытерев пальцы о штанину. – Но Сэма-то он увёл, и это тоже факт. Ему наверняка нужна скрижаль. – Скрижаль лежит там, где я её оставил, – долготерпеливый пророк даже не закатил глаза. – Он мог взять её в любой момент. И ещё он ещё болен, Дин. И Сэм, если ты забыл, тоже. Если я, конечно, правильно интерпретировал твои вопли. Им будет нехорошо порознь. – Сэм уже достаточно окреп, чтобы обходиться… – Ты уверен? На все сто? Вместо ответа Дин сердито засопел. – Ну вот, не уверен, – перевёл Кевин. – А теперь подумай. Если бы наш безымянный ангел решил сделать с Сэмом что-то по-настоящему скверное, ты был бы мёртв. Он прекрасно знает, на что ты способен ради брата и, тем не менее, оставляет тебя в живых. О чём это нам говорит? – Заткнись, умник. – Давай доедай сосиски, не выбрасывать же. Дин молча послушался. Аргументы умницы Кевина и «завтрак» подействовали на него самым благотворным образом, но пускать это дело на самотёк он не собирался. Ни в малейшей степени.
Вот именно таким, как у вас, я и видела Гадриэля. Спасибо. Очень хорошее начало, буду с нетерпением ждать продолжения. И отдельные сирца за мелкие, но важные детали Дин задумчиво сжевал сосиску. – У этих ангелов сам Люцифер не разберёт, что на уме, – выдал он, вытерев пальцы о штанину. долготерпеливый пророк даже не закатил глаза.
Автор, спасибо! Это классно. И про отоспавшегося мальца, в каноне потерявшего всех близких и потом саму жизнь, и про Гадю. Он хороший, просто сидел долго и не знает главного правила нынешнего мира - верить надо Дину! немного запутался! Автор, додайте уползача, плиз!
– Ты кто? Хороший вопрос. Уместный и своевременный. Хмурое лицо Сэма Винчестера, только что пришедшего в себя. Хмурое и зеленовато-бледное. Гадриэль тоже нахмурился. В последнее время Сэм слишком часто падает в обморок, это надо поправлять сразу же, а сейчас вот только рожи корчить остаётся. Да и то, рожа не своя. – Ты немой? – Прости, задумался. Моё имя – Гадриэль, и в некотором роде мы с тобой очень близко знакомы, Сэм. Дальше последовало несколько ожидаемо пренеприятнейших минут, заполненных объяснениями, возмущёнными воплями побагровевшего Сэма и монотонными ангельскими призывами рассмотреть ситуацию непредвзято. Несмотря на плачевные обстоятельства, Гадриэлю стало смешно. Он изо всех сил старался сохранять серьёзное выражение лица, но это было невероятно трудно. Сэм, чуткий к подобным вещам (ещё бы, с таким-то братом), расколол его моментально и моментально же обиделся. – Не сердись, – Гадриэль неловко развернул ладони в миролюбивом жесте. – Просто сейчас я получаю всё, что полагалось бы получить твоему брату. А если тебе так претит быть насильственно спасённым, считай, что Дин спас тобой – меня. Правда, тоже без спросу, но может, так тебе будет проще? Винчестер задумался и фыркнул. Сел ближе к шведской стенке. Засмеялся. Краснота покинула его щёки, но Гадриэль предпочёл бы красноту. Слишком грубо Метатрон вышиб его из тела Сэма в заранее приготовленного весселя. Сотни крошечных астральных сосудов-перемычек между симбионтами оказались порваны. Половина работы насмарку. И бармен опять же попал под раздачу, отвечай теперь за него… – В первый раз вижу ангела с хорошим чувством юмора, – признался Винчестер. – Кас… – Э, ты по нему не равняй, брат Кастиэль – исключительный зануда даже по нашим меркам. Сэм подобрал ноги и попытался почесать лодыжку. Но даже с учётом того, что цепочки наручников, которыми он был прикован к детской лесенке за обе руки, были выпущены на полную длину, ничего не получилось. Из такой позиции можно было с трудом почесать нос или с натяжкой соединить кончики пальцев, не более того. Гадриэль проверял, ведь сам находился в точно таком же положении, только у другой стены. И да, ещё вокруг него по полу тянулась вязь удерживающих рун. Знакомых до оскомины удерживающих рун. – И ангельской спеси в тебе нет, – Сэм оставил попытки и уже не улыбался, а дышал с присвистом. Видимо, даже небольшое физическое усилие выбило его из колеи. – Я пока не вижу, во всяком случае. – Если чему я и научился за тысячи лет тюрьмы, – вздохнул Гадриэль, – так это ценить хорошее к себе отношение. Чьё бы то ни было. Ты лучше откинься назад и молча подыши. – Ещё одна клуша на мою голову, – буркнул Винчестер, но послушался. – Я дышу. А ты дальше рассказывай. Гадриэль рассказал, не утаивая ничего. И про имя, и про Каса, и про Кевина, и про Дина… Он думал, что человек снова разъярится, но ошибся. – Спасибо, – тихо сказал Сэм. – Знаешь, если мы отсюда выберемся, я не буду орать на Дина. Ну, сильно не буду, – поправился он. – Не знаю, сколько я пробыл в клетке с Люцифером, но милосердие ценить научился, это точно. Чьё бы то ни было. Так что долой лирику, да здравствует практика. Какие наши шансы? Шансы были фиговенькие. В первую очередь из-за того, что с каждым часом Сэму будет всё хуже. Во вторую – что с каждым часом будет слабеть он сам. Силы обоих вытекали из разорванных перемычек, и остановить это не было возможности. – Я так думаю, что по правде Метатрону нужна только скрижаль, – проговорил ангел. – И поэтому мы с тобой ещё живы. Ты жив. Хватило бы только тебя, но, видно, у этого ублюдка на меня тоже есть свои планы, иначе он не стал бы нас разделять… – Я тоже так подумал, – кивнул Сэм. – И да, я понял, что у вас с Касом общего. – И? – Умение быть самым умными – потом. – Иди к чертям. – О, сразу видно, что с Дином общался! И запустить в него, язву, нечем.
На ближайшие полчаса ангел и человек были очень заняты. В своё время оба сказали «да» Люциферу, и оба по сю пору ещё не расхлебали всех последствий этого согласия. Пожалуй, это сближает. Они хотели выбраться и пытались стереть запирающие руны. Всеми способами, на которые хватило их богатой фантазии. Несмотря на то, что в углу комнаты маячила призрачная фигура Тёмного Жнеца, оба чуть не лопнули от смеха, когда Сэм прицельно плевался в енохианские знаки. Иногда попадал. Иногда попадал в знаки. Толку от этого не было никакого, зато безумно смешно. Изнутри запертого круга Гадриэль помочь ему не мог, только бездарно корректировал огонь. Потом Сэм, вытянувшись во всю немалую длину, до предела натянув цепи, почти достал носком ботинка крайнюю загогулину, но это подлое слово «почти»… По пути он задел порванный резиновый мячик, и с досады точным пинком отправил ангелу. После чего замер, обессиленный. Гадриэль окликнул его, но в ответ получил только мутный взгляд. Шутки кончились. В прикидочные расчёты вкралась ошибка, и человек выдохся вдруг, гораздо раньше, чем должен был. Хотя кому и что он должен, этот нескладный и усталый несостоявшийся мессия? И закралась в голову крамольная мысль: а если бы у Распятого был старший брат, оценивший его жизнь дороже целого мира? Чтобы развалял этот крест на куски и забрал домой вопреки всем пророчествам и воле самого Творца?.. Мысль была столь огромна и смутно-страшна, что думать её можно было и два, и три таких срока, которые отбыл в ангельской тюрьме Гадриэль. Не для сейчас была такая мысль. Сейчас ангел панически соображал, чем можно помочь, ведь он был целитель по призванию, а что может быть для целителя страшнее, чем умирающий пациент? Но чем поможешь, если в наличии – драный кусок резины и стремительно тающая благодать… Благодать… – Сэм! – Не ори. Почему на меня обязательно надо орать? – Ты первый начал. Сядь ровнее, Сэм. Я придумал кое-что. Винчестер повиновался. Кажется, ему было всё равно, спорить сил не было. А Гадриэль ногами подгрёб к себе дырявый мяч, и в результате сложных манипуляций зажал между колен, сложившись таким образом, чтобы уткнуться носом в дырку. Сосредоточиться и – глубокий выдох. Голубоватая субстанция заполнила испорченную игрушку. Гадриэль не знал, можно ли так делать, но ничего не делать было гораздо хуже. – Лови! Подбитый точным ударом мяч влип Сэму точно в центр груди. Выплеснувшая из жалкой резинки праэнергия окутала Винчестера шалью-облаком. – Да! – Нифига себе… – выдавил Сэм, едва отдышавшись. – И что, вот так можно? – Раз получилось – значит, можно, – заверил его ангел, борясь с головокружением от успеха. – Протянем… Но Сэм довольным не выглядел. Даже с учётом возвращения естественного цвета лица. Глубокая складка перерезала лоб. – Так не пойдёт. Я что, паразит какой-нибудь? Ты же что-то получал от меня взамен? Гадриэль пожал плечами. – Получал, но объяснить, что именно, не смогу. У людей нет такого слова. Голова кружилась всё сильнее, и руки немели. И вряд ли успех имел к этому отношение. Наверное, связующих перемычек оказалось слишком много, общая площадь разрыва… – Паршиво выглядишь. – Это не я паршиво выгляжу, это мой вессель паршиво выглядит. Я себя только паршиво чувствую, но ты не волнуйся, ангелы живучие. Винчестера этот факт, похоже не утешил. Он напряжённо переминал пальцами импровизированную тару для благодати и что-то обдумывал. – Да начхать, – сказал он наконец. – Не за твой счёт. И засунул нос в мяч. К головокружению добавились пляшущие перед глазами тёмные пятна, но Гадриэль всё равно разинул от удивления рот. Этот дурень что, всерьёз считает, что надышав полную резинку це-о-два он что-то там передаст? Он же не… Мяч ударил в плечо довольно ощутимо. Зазвенело в ушах. – Зачем ты это сделал, хотелось бы знать? Сэм отвернулся. Выражение досады просвечивало даже с затылка. – И… как ты это сделал?..
Терпения Дина хватило ровно на два часа. – Кев, а можно узнать имя ангела по… – Дин, я только читаю скрижаль. – А если вызвать… – … пожарную бригаду, Спайдермена, дух Наполеона, приступ диареи… – А если это происки Аббадон? – Ты можешь представить, что она заодно с ангелами? – Могу. У меня воображение ого-го… Дин внезапно замолк, подхватился с оккупированного стола, смахнув ворох исписанных листков и довольно толстый фолиант. – Кев, ты гений! – завопил он. – Что?! – встревожился Кевин, спасая от падения хотя бы глиняную таблетку божественной мудрости. – Что ты задумал? – О, ровным счётом ничего, – Дин расплылся в широченной улыбке. – На поверхности же лежало. Вот скажи, пророк, если тебе надо убрать мусор, ты будешь спрашивать, как зовут каждую отдельную бумажку или кусок дерьма? Нет же, ты просто возьмёшь тряпку и выметешь всё вместе. Какого хера искать отдельно взятого ангела, если можно отправить на историческую родину всех скопом? Кевин подпёр щеку ладонью, отчего и так узкий глаз совсем закрылся. Великолепный Винчестерский апломб вызывал у него оторопь. – Дин, ну как ты себе это… С тем же успехом он мог бы тормозить веником товарняк. – Так, – Винчестер к гласу разума остался глух. – Кас у нас теперь вроде как опять… Кас! Возношу молитву тебе, раздолбай! Давай бери ноги, крылья, что там у тебя есть, в руки и дуй сюда! Действительно, в изолированном бункере повеяло сквозняком. – Мне уже сюда можно? В голосе Кастиэля не было ни намёка на насмешку. Он даже не становился видимым, пока Дин не кивнул. Он паршиво выглядел, когда проявился посреди комнаты. – Кас, тут такое дело… Пока Винчестер наскоро вводил пернатого в курс дела, Кевин в очередной раз поразился странным отношениям, которые имели место в этой чудной компании. Каждый из состайников в отдельности мог выкинуть бог знает какой фортель, вплоть до Апокалипсиса, но на призыв о помощи слетались, сбегались или сползались все, кто мог. Независимо от того, кто кому и как усложнил жизнь в прошлом. Впрочем, Кевин и сам уже стал частью этой команды, поэтому удивление было чисто умозрительным. Кастиэль дослушал и поскрёб плохо выбритую щёку. Ярко-голубые глаза зажглись авантюрными огоньками. Даже порозовел слегка. – Дин, твоя идея нравится мне, – пафосно сказал он. – За исключением того, что Варфоломей со товарищи перепробовали уже все методы нейтрализовать заклинание Метатрона, но вотще. Если они со всей мощью ангельской не смогли, то почему выйти у нас должно? Не собрал я ещё войска, дабы противостоять… Дин ухмыльнулся и не дал ему договорить: – Кас, раз ты перешёл на долбанный пидж-ангелиш, то тебя не на шутку зацепило. Ты помнишь, что я тебе рассказывал об испытаниях? – И рад бы забыть, но память ангельская крепка. Пожевал губами, помрачнел и добавил уже нормальным голосом: – Особенно там, где не надо – крепче не бывает, чтоб её. Что мне надо помнить в данном случае, Дин? – О том, что всегда есть чёрный ход. В Ад есть, в Чистилище есть… Кто сказал, что Небеса чем-то выбиваются из ряда? Не бодаться с этим чёртовым заклинанием, а… – Обойти! – в один голос воскликнули Кевин и Кастиэль. – Да! – Дин треснул кулаком по столу. – Один и тот же автор предпочитает одни и те же приёмчики. Если, скажем, Бэтмен, то хотя бы разок за серию он должен выкатить Бэт-мобиль и гукнуться с крыши под «ту-ру-ту-ру-ру». – По образу и подобию, – Кас схватился за голову и забегал по библиотеке. Остановился. – В скрижали должно быть об этом. Но. Чтение всего подряд займёт невесть сколько времени. Кевин грустно вздохнул. – Не грусти, пророк, – ангел размашисто хлопнул его по плечу. – Кажется, я знаю, у кого можно спросить. Эдемские яблоки, правда, это такая кислятина…
«Люди всю жизнь ищут спасения. Но осознают это лишь на пороге смерти»… "Слепота сердца страшнее слепоты глаз". Антуан де Сент-Экзюпери
Спасибо, очень понравилось. Здесь Габриель такой, действительно ангел, правильный, мудрый и и правда истинныйицелитель, верится, что он жил века, обдумывал свои поступки, надеюсь с ним будет все нормально. В шоу мне было жаль, что для всех это вылилось в такой мрак. Может и Кевин не умрёт, и Дину не придётся выслушивать весь тот бред от Сэма. Буду очень ждать продолжение.
Часть 3Нарезанные дольками и выложенные на щербатом блюде, они даже на вид были такими кислыми, что у Дина скулы свело. В этом тихом уголке, полном солнца и морского бриза, полное блюдо райских яблок выглядело естественно. Разговоры вокруг да около тянулись уже час с хвостом, и это не могло не раздражать. – Угощайтесь, молодые люди, – радушно предложил хозяин небольшого ухоженного домишки на окраине Гаваны, и почему-то стало ясно, что, не угостившись, отсюда никто не выйдет. – Освежает, хотя в плане познания эти плоды давно утратили свою свежесть. Сейчас вместо Древа у людей интернет. Между прочим, Кевин уже дохрустел третьей долькой и потянулся за четвёртой. Может, всё не так страшно? Дин рискнул сунуть в рот ржавый на срезе ломтик и понял, что в ближайший час будет только молчать: язык свернулся в трубочку от кислоты и терпкости. – Невкусно, – сочувственно покивал ему садовник Эдемского сада. Бывший садовник? – А откуда, по-твоему, пошло про умножающего знания? – Иешуа, – Кас проглотил свою порцию без видимых последствий, то есть с абсолютно каменной рожей, – если можно, давай пока опустим философскую часть. Пусть это войдёт в мою епитимью. – Я, – подпрыгнул от нетерпения Кевин, торопливо заглатывая недожёванное, – можно эту часть я отработаю?! У меня к вам столько вопросов, Иешуа… И яблоки мне нравятся. Ангел, считавшийся стариком даже среди сородичей, с удовольствием захохотал. – Ловлю на слове, пророк, ловлю на слове, – и его глаза вспыхнули каким-то особым светом. – Благодарю, Кастиэль, за такой подарок. Люди, которым сладки плоды Древа Познания, огромная редкость в нашем мире. Кас побледнел: кажется, шутка превращалась в нечто очень серьёзное. – Я ничего не дарил тебе, Иешуа. Ты знаешь порядок, пока человек, а тем паче пророк… Он был встревожен, он пытался перевести разговор в другое русло и ловил взгляд Кевина, чуть покачивая головой. Нет, дескать, не соглашайся. Дин со своими сведёнными челюстями и рад был бы вступить в беседу, но… У пророка на этот счёт было собственное мнение. Кажется, в отличие от Дина, он понимал, о чём речь, однако слушаться он привык только маму. – Я не отступлюсь, – сказал он чётко. – Ты поможешь нам? Садовник рассматривал юношу пожалуй даже благоговейно. – Неисповедимы пути, – пробормотал он и добавил громче: – Я отвечу на ваш вопрос, беспокойные существа, которых Отец наш специально вывел, чтоб творение Его не стало болотом. А уже что делать с ответом – вам решать.
После тропических красот Кубы бункер показался даже каким-то унылым. Но всё равно – родным. У Дина настроение было боевым (слово сказано, назад не играет, надо действовать, а если выяснится, что совсем швах, кто сказал, что назад не играет?!), у Кевина – приподнятым, а вот ангел почему-то захандрил. – Кевин, ты хоть понял, на что… – Кас замялся, подбирая слово из нового репертуара: – подписался? Кевин хмыкнул: – Наверное, не до конца, но мне дядька понравился. И я не против заняться научной работой после смерти вместо того, чтобы по сто тысяч раз переваривать лучшие моменты своей… интересной жизни. Моментов-то мало, придётся часто повторять. Ну, если рай вообще откроют. Скукота… На это возразить было нечего, и Кас умолк, крепко о чём-то задумавшись. Дин призвал свою команду не тормозить, а занять активную жизненную позицию. – Ломать – не строить, – заявил он. – Раньше сядем – раньше выйдем. Квинтэссенция бессвязной бытовой мудрости подействовала, и после недолгих сборов компания всё-таки выбралась из бункера. Закат погожего денька поприветствовал их теплом и тёмно-розовым светом. Кас предлагал переместиться прямо с порога, но Дин заупрямился. Ему жизненно важно было убедиться, что он хорошо запер Детку. Кевин даже заподозрил в этом некий суеверный ритуал.
Вот там оно и было, заткнутое за дворник на лобовом стекле. На бланке для штрафов за неправильную парковку. – Вот дерьмо, – процедил Дин сквозь зубы и протянул бумажку Кевину. – Всё хуже, чем мы думали. – Метатрон? – скучно спросил Кас, даже не заглянув в листок. – Он, сука. – Скрижаль нужна? – Ну. До полуночи. Иначе Сэм… – Не отдавай. – Ты что?! – Винчестер, казалось, вот-вот полезет в драку. Даже кулаки сжал. – Ничего. Не отдавай. Обманет. Это ему как людям дышать. Скорее всего, того ангела, который выдавал себя за Изекииля, он тоже одурачил. И я не могу этого дурня винить, сам такой. Положи ультиматум, где взял, и сделаем вид, что не заметили. Пока Дин выбирал наиболее неприличный ответ из множества вариантов, сторону ангела неожиданно принял Кевин. – Дин, Кас прав. Эта писулька… Положите двадцать тысяч баксов под мусорный бак на углу Четырнадцатой улицы... Дин, если мы туда попрёмся, то эта скотина получит скрижаль, которая подарит ему кучу возможностей. Он либо заставит читать меня, либо прочтёт сам, он ведь её писал, не забывай. И никого он не отпустит, это точно. Винчестер выругался. Он понимал, что друзья правы, и что есть ещё один шанс. – Ладно, – сказал он, стряхнув с языка последний матюк. – Компромисс. Сейчас не отвлекаемся от плана, но если не получится – хватаем скрижаль и мчимся по адресу. Я так понял, у нас либо получится быстро, либо не получится вообще. Но тоже – быстро. Кас, не размениваясь на уточнения, ухватил своих спутников за плечи и они втроём растворились в густеющем воздухе.
Чёрный ход на Небеса не потрясал воображение. Но Дин долго не мог переступить порог полуразрушенной церквушки, в которой друг отца Джим служил требы всю свою сознательную жизнь. Знал ли охотник-пастор, что именно охранял до самой своей гибели? Кто теперь скажет. Но мысль о том, что сам он, Дин Винчестер, шестилетним сопляком скакал здесь, нарушая благолепие храма, пока не получил по заднице от папы… И позже, и ещё позже, и много раз приезжал, и потому что нуждался в совете и помощи, и просто, чтобы повидать старину Джима, услышать ровный голос и рассудительную речь… Ходил по истёртому полу, не подозревая, что топчет крышу Рая. Садовник Иешуа рассказал, как открыть дверь, но о том, что прячется там, за гранью, толком не предупредил. Сказал, что сам не знает. Никогда, сказал, не пользовался чёрным ходом. Но почему-то Дин подозревал, что всё он знает, но по каким-то своим причинам скрытничает. На минутку нахлынула паника: а вдруг этот чёрт с крыльями хочет пораньше заполучить Кевина в своё распоряжение и подставляет их под какую-то глобальную пакость? Что-то беспокоило его, щекоча память тысячей невидимых усиков. Кас, за последнее время разучившийся доверять сородичам, перепроверял каждый вычерченный на камнях значок по три раза. Однако отступать было поздно. – Ребята, – не выдержал Кевин. – Прекратите параноить. Соберитесь, сейчас откроется. Под ногами затряслось. Дин внезапно подскочил к пророку и оттолкнул его к стене. – Держись за ту хреновину! – рявкнул он, указывая на торчащий из стены стальной крепёж неизвестно уже для чего предназначавшийся. – Дин, что за фокусы?! – растерявшийся Кевин нелепо взмахнул руками. Но Винчестер вместо объяснений схватил с пола кусок проволоки и одним движением прикрутил правое запястье Кевина к железяке. Потом, что уже совсем странно, он содрал с Кастиэля плащ и швырнул пророку. Следом полетела его собственная куртка. – Держи, не вздумай отпустить! – глаза Винчестера горели злым азартом. – Так на… Пол пропал без предупреждения.
Вы когда-нибудь падали в небо?
***
– А я теперь не стану благодатезависимым? – Не станешь. Я всё приберу до последнего кванта. Кстати, тебя не напрягает обмениваться жизненным светом с виновником падения Адама и Евы? – Нет. Не напрягает. Если ты просидел в одиночке туеву хучу лет и не озлобился, не стал гнидой, то – не напрягает. А как умеет обрабатывать Люцифер, я знаю по себе. А ты вообще доверчивый. – Спасибо. Всё равно никто уже не поверит, что это был прямой приказ Михаила. На таких условиях я согласен быть доверчивым… лохом. Так лучше, чем… – Ох ты! А почему ты никому не говорил?! – Он мой командир. Если бы я не верил, что он знает, как надо, то какой вообще смысл? Забудь, Сэм. Я же не спрашиваю, почему ты соврал брату, что не искал его в Чистилище. – Всё-таки лазил в моей памяти… – Само выпало, я не нарочно. – Расскажешь Дину – убью. – Я не лезу в семейные свары. Разбирайтесь сами. Кстати о Дине… – Припрётся. Со скрижалью. Это к бабке не ходи. Но у меня есть идея.
Кас долго не мог очухаться. Небеса не желали принимать беспутного ангела с чужой благодатью, и его выгибало дугой, и губы синели, и глаза закатывались. Дин прижимал его к небесной тверди, не давая биться в судорогах, пока предельно напряжённое тело не обмякло. – Кас? Пришлось ещё бить по щекам. Но кто же мог знать?! Садовник, наверное, мог, но не факт. Ведь этот пернатый засранец и здесь ухитрился стать первопроходцем. – Прекрати, Дин. Я в порядке. Это он в порядке. Ну да, ну да. Ну а что делать-то? – Встать сможешь? Смог. Пошатался, но устоял. Дин подставил плечо. Побрели. – Знаешь, в заповеди «Не укради» кроется великая мудрость… Краденная благодать – такая гадость… – С карточками вроде бы нормально прокатывало, – пожал Дин незанятым плечом. – Но вообще хорошо, что здесь никого сейчас нет. А то б мы навоевали. – О, да… – Кас ухмыльнулся. – А что за фокус с верхней одеждой? Я, признаться, сбит с толку. Вот это было слабое место, но Винчестер решил не увиливать от ответа. – Понимаешь, я в последний момент вспомнил считалочку, которую любил пастор Джим, помнишь, я про него рассказывал? – Помню. – Так вот, он всю жизнь тут прожил, в этой церквушке, где лестница в небо. Мы втроём – я, он и Сэмми – играли в прятки, пока мы были малые, и он всегда эту дурацкую считалочку говорил вместо «раз, два, три, четыре, пять – я иду тебя искать». И я подумал, что он мог кое-что знать… – И что там?.. Дин задумался, вспоминая дословно: – Раз и два – шуршит трава, три-четыре – тихо в мире. Серый зайчик шубку спрячет, не возьмут домой иначе. Кас остановился. Внимательно, с гробовой серьёзностью всмотрелся спутнику в глаза. – Ты издеваешься? – поинтересовался он наконец. – Зайчик? Дин смутился. – Иди ты, – буркнул он. – Но оно так вот накатило, прям озарение. А вдруг и вправду надо оставить что-то, чтоб попасть обратно? Кевин… не бросать же вещи на пол! А ещё ему очень не хотелось брать с собой Кевина, вознесённые живьём пророки – хрен знает, что получится. Но это соображение он решил от сраму подальше оставить при себе. Ангел поскрёб в затылке, кротко (да знаем, знаем мы эту кротость) вздохнул и поплёлся дальше. – В плаще, – сказал всё с той же монашеской миной, – у меня были меч, парочка артефактов и телефон. Но если бы ты решил действовать в буквальном соответствии со стишком и снял с нас шкуру, думаю, было бы хуже. В куртке тоже осталось дофига полезных вещей, но Дин только сцепил зубы. Пустой райский сад вокруг них казался призрачным, потому что ни единый листок не шевелился, ни единый звук не нарушал оглушающей тишины. Кас, слава богу, как-то ориентировался в этих зарослях и вёл их к запертому «центральному входу». Винчестер на ходу (шли они всё быстрее, и Кас двигался всё увереннее) строил гипотезы, как именно будут заперты райские врата, и чем их можно будет открыть. Ссылался на свой опыт с адским аналогом. – Боюсь, Дин, – ангел пристально вглядывался в густые заросли неизвестного человеку кустарника, – здесь кольтом не отделаемся, – он издал звук, напоминающий стон. – Этот лживый стручок призвал серафима. Дин напряг зрение и ахнул. – Это – серафим? – придушенно поинтересовался он, широко распахнутыми глазами наблюдая за громадной тварью, перегородившей обзор своей бронированной тушей. – Я думал, они такие… благостные… – Они всякие, – охотно отозвался Кас. – Но заклятый серафим – это хуже архангела. Винчестер вздрогнул. Его воспоминания об архангелах приятными назвать было никак нельзя. А этот ещё хуже. – А как их убить? – А я знаю? Ни разу не слышал, чтобы их кто-то убивал. Они обычно спокойные, витают себе в Вышних Сфирах, чем заняты – Бог только знает, но выяснять никто не рвался. Одна только известна вещь, что неизменно выводит их из себя… А этот плюгавый недоумок… Заклятый серафим поднялся на мощные, как колонны, лапищи, потянулся по-кошачьи, с оттягом, и лениво взрыкнул. Дин ощутил себя очень-очень маленьким и слабым. Кас, судя по тому, как шарахнулся, переживал сходные чувства. Тварь повела чёрным кожистым носом и целенаправленно двинулась к ним. – Идеи есть? – сквозь зубы выговорил Дин, отчаянно борясь с паникой. – Побежали? – Стоим на месте, – тем же способом ответил ангел, покачнулся и вцепился Дину в рукав. – Так надо? – Не знаю, но ноги всё равно не идут… Дин проверил и убедился, что товарищ по неприятностям ничуть не преувеличил. Ноги словно приросли к жирной райской почве. – Спасибо, кэп. – Не за что. Рёв сотряс Небеса. – Что он сказал? – Дин безуспешно ковырялся в ухе. – Просто рявкнул, чтоб страху нагнать, – шёпотом перевёл Кастиэль. – Сейчас попробуем… Приветствуем тебя, о могучий! – проорал он, задрав голову. Продублировал на каком-то ангельском наречии. Серафим стремительно уменьшился до размеров среднего слона. Мягким шагом обошёл незваных гостей, подозрительно их обнюхивая. – Кто-то забыл запереть заднюю дверь, – прорычал он задумчиво по-английски, игнорируя приветствие. У серафима почему-то оказался бруклинский акцент. Райский зверь (или не зверь?) высунул из пасти змеиный раздвоенный язык и потрогал им Дина за лоб. – Невкусно? – сочувственно покивал Винчестер, стараясь копировать интонации Иешуа. – Может, в загадки поиграем? Он лихорадочно вспоминал, какая из мистических сволочей любит загадки: эта или всё-таки какая другая. Кажется, ошибся. Серафим сел на хвост, сложил все три пары крыльев и затрясся. Не то смех на него напал, не то икота. – Странный запах, – сказал он, закончив трясение себя и окружающего пространства. Потом страж райских врат лизнул Кастиэля. – У обоих. Кас исподтишка пихнул приятеля локтем в бок. Дин понял, что ангел передаёт ему инициативу в полном объёме. Очень понадеялся, что у пернатого есть хоть какие-то соображения, как выкрутиться. – Про Каса ничего не скажу, – начал Винчестер светским тоном, – но секрет моего парфюма прост. Машинное масло, бензин, оружейная смазка, пара позавчерашних носков… Его несло по кочкам, а озадаченный серафим, свесив язык, внимал, пытаясь, видимо, обнаружить логику. Дин слышал, что Кас, съёжившись насколько возможно за его спиной, что-то почти беззвучно бормочет, и наддал: – …впрочем, может слегка пованивать землёй, я в ней год провалялся, пока не подняли, а когда Кас выпил винный магазин, то аромат слегка напоминал пирог с черникой, если его есть на помойке и запивать недобродившей текилой, если ты, конечно, понимаешь, что я хочу сказать… Понимал ли серафим – неизвестно. Но сидел, не шевелясь, только трепетал кисточками на огромных острых ушах. Выражение морды его лица не взялся бы толковать даже самый отчаянный спец по физиогномике. Дин нёс пургу, не останавливаясь ни на секунду, и чувствовал, как его огибают, чуть касаясь кожи, невидимые потоки силы. – … Сэм, это мой брат, когда-то притащил домой к Сингеру банку из-под краски, в которой утонул детёныш выдры… Серафим исчез. – …с прошлой весны… – Дин? – …и вот где вонища была… – Дин, всё уже. – А я только во вкус вошёл, – выдохнул Винчестер и с наслаждением переступил онемевшими ногами. – Уф. Твоя очередь говорить, – он ткнул Каса в грудь. – И не вздумай отделаться общими фразами, мать твою. Кастиэль плюхнулся на небесную твердь и крепко растёр лицо ладонями. Поднял на Дина дурноватые глаза. – У меня нет матери, – он занудствовал в любом состоянии. – А что до остального… С серафимом ты и сам верно догадался… – Ты всё равно скажи, а я проверю, – Дин сказал это с выражением, которое не ввело бы в заблуждение и младенца, но Касу, кажется, было всё равно. – Заклинание Метатрона приводилось в действие моей благодатью. Поэтому мой запах заставил серафима напрячься. Я позвал её обратно, благодать то есть, и она послушалась. Заклинание развалилось. А больше серафима здесь ничего не держало. Не жрать же всякую гадость в нашем лице. – Понятно, – хмыкнул Дин, поражаясь, до чего и впрямь просто. – И ты теперь снова в себе, так сказать. А почему тогда ко мне принюхивался? Кас пожал плечами. – А Ваал его знает. Я-то давно принюхался. Но самое вероятное – ты довольно долго общался с Кевином. – И что? – И то. Я говорил, что выбесить серафима может только одно. И это – пророки. Они, как видят пророка, сразу же желают вырвать ему язык и вообще совершить кучу гадостей. А теперь, дорогой друг, ты расскажешь, откуда это узнал. В то, что ты оставил Кевина просто сторожить курточки, я не поверю ни за что.
Кто последний в очередь на обожание автора? Я за вами буду И тоже с подозрениями - на которые меня наводят стиль, манера письма и изобилие второстепенных, но от этого не менее фееричных персов. Включая серафима с бруклинским акцентом...
-
-
30.06.2015 в 22:09-
-
30.06.2015 в 22:11-
-
30.06.2015 в 22:24Даже жалко, что он тогда... так.
Лучше бы так )))
-
-
30.06.2015 в 22:45-
-
01.07.2015 в 06:15А это точно все? А то вроде просится еще кусочек)))
Спасибо!
-
-
01.07.2015 в 06:32И отдельные сирца за мелкие, но важные детали
Дин задумчиво сжевал сосиску.
– У этих ангелов сам Люцифер не разберёт, что на уме, – выдал он, вытерев пальцы о штанину.
долготерпеливый пророк даже не закатил глаза.
-
-
01.07.2015 в 08:24Это классно. И про отоспавшегося мальца, в каноне потерявшего всех близких и потом саму жизнь, и про Гадю. Он хороший, просто
сидел долго и не знает главного правила нынешнего мира - верить надо Дину!немного запутался!Автор, додайте уползача, плиз!
-
-
01.07.2015 в 18:07Lacerrta, очень жалко. Действительно хороший.
LenaElansed, а мне сильно жалко. Вот и...
kitiaras, конечно, и не один кусочек)))
volhinskamorda, приятно совпасть))
*Asher*, уже иду за Большой Совковой Лопатой - додавать!))
СПАСИБО!
-
-
06.07.2015 в 20:12-
-
06.07.2015 в 20:14-
-
06.07.2015 в 20:32И всех твоих этих прекрасных
-
-
06.07.2015 в 20:35Гадриил...
-
-
06.07.2015 в 20:53-
-
06.07.2015 в 20:53-
-
06.07.2015 в 22:34-
-
07.07.2015 в 02:01Какие все
Автора любить!
-
-
07.07.2015 в 03:22-
-
07.07.2015 в 18:10мадам, мы с вами не знакомы!
~Хэлли~, спасибо!
*Asher*,
+Lupa+, спасибо! Надеюсь не облажаться с концовкой...
volhinskamorda,
kitiaras, ура! Вам нравится!
LenaElansed,
А.
-
-
07.07.2015 в 18:19-
-
07.07.2015 в 18:51Дайте я вас обниму
Они всем скопом прекрасны просто неописуемо
-
-
07.07.2015 в 20:30-
-
11.07.2015 в 21:13qazanostra,
Tanhay, спасибо! В шоу мне было жаль, что для всех это вылилось в такой мрак. - ой, а мне как... так руки и тянутся...
-
-
11.07.2015 в 21:15-
-
11.07.2015 в 21:18-
-
11.07.2015 в 21:23нескромные места!И имею смутное подозрение, что я вас знаю.)))-
-
11.07.2015 в 23:10-
-
12.07.2015 в 06:42Но у меня, как и у +Lupa+, есть подозрение, что я уже...
Каждый кусочёк всё лучше
-
-
12.07.2015 в 13:56-
-
12.07.2015 в 14:20-
-
12.07.2015 в 14:59