7.38

[Supernatural Gen Fest]

Дин с какой-нибудь травмой надолго попадает в больницу. Папа Джон и Сэм узнают, что справляться друг с другом и с бытовыми мелочами без Дина не так-то просто.

@темы: Седьмой тур, Выполненные

Comments

[Sarasti]

Вот такая небольшая зарисовочка. Простите, заказчик, оно с душой, но самобечено в меру своих возможностей.

Исполнение 1

- А оно должно быть таким... черным? - спросил Сэм и тут же прикусил себе язык от взгляда Джона с другого конца стола.

Папа не ответил, только с таким же сомнением продолжил ковырять вилкой подгоревшую корочку. У Дина корочка никогда не подгорает, она всегда румяная и хрустящая из меси сыра и крошек. Самое вкусное - это корочка, и всем всегда достается ее очень много. И папе, и Сэму. А ярко желтый соус из расплавленного сыра внутри тягуче вытекает из фигурных макарон на тарелку и очень долго остывает.

Соус Джона вплавился насмерть в переваренные рожки и больше похож на оконную замазку. На вкус чуть крупянистый, мучнистый, странный.

Только жаловаться все равно никто не станет. Уж точно Сэм не будет. Папа очень старался. Они и так почти три дня питались только шоколадками из автомата и сухими сэндвичами из больничного кафетерия. У Сэма уже начинал болеть живот от бесконечной газировки, хотелось молока или сока. И горячий обед за столом, а не в тесном пластмассовом стуле комнаты ожидания.

К Дину их пустили всего два раза. Сэм не знал, почему так мало, но в первый раз это было перед тем, как его стали готовить к операции и, судя по тому, как выглядели врачи, и как ссутулился папа от их шепотом сказанных слов, все могло плохо кончиться. Было очень страшно. Никто ничего не говорил, а папа так цеплялся за Дина и так долго гладил его по голове, что Сэм едва не расплакался. Потом их выгнали, и они ночевали в комнате с пластмассовыми стульями.

Второй раз их пустили уже днем. Только шторы в палате все равно были задвинуты и Дин, спящий на узкой больничной койке, казался серым. Но врачи вздыхали с облегчением и папа тоже. Значит все прошло хорошо. Они сидели с ним почти целый час, грязные, усталые и осунувшиеся. Когда пришел врач поговорить с ними, Джон отчего-то отправил Сэма опять к автомату за кофе. Сэм снова ничего не услышал, с доктором столкнулся в дверях, а папа попытался сделать вид, что не держал все это время Дина за руку.

Им всем было тяжело.

Поэтому и сидели он теперь, долго пережевывая крепко пропеченный Мак'н'Чиз, упрямо сковыривая подгоревшую корку вилками. С одной стороны она была чернее, потому что у старой духовки справа тэна грела слишком жарко. Эту часть папа взял себе, ту, что посветлее, отдал Сэму, и еще третья осталась засыхать в прямоугольной глубокой форме, потому что среди них недоставало третьего Винчестера.

- Хочешь, я помою посуду? - внезапно для самого себя спросил Сэм, подняв голову и глянув на задумчивого мрачного отца. Надо разделить обязанности, которые вдруг так сразу навалились на них обоих. Все-таки постирать он тоже не смог.

Со стиркой все было еще печальнее, чем с готовкой. Медсестра отдала им разорванную и окровавленную одежду Дина, когда они уходили из больницы. Не много ее осталось. Кеды, джинсы и куртка. Футболку срезали в машине скорой помощи.

Когда Сэм и Джон пришли домой, они первым делом вытряхнули одежду на кровать, чтобы решить, можно ли что-то спасти. Так всегда у них бывало после охоты. Месяц был очень тяжелым, и лишних денег совсем не было. Черная куртка отправится в прачечную с остальной одеждой Винчестеров, кеды надо было отскрести только от грязи, а вот окровавленные и порванные тремя длинными бороздами джинсы заставили обоих Винчестеров застыть над кроватью в сомнениях.

У Дина осталась только одна целая пара штанов, в которой ему еще предстояло ходить в школу. В этом городе не нашлось барахолки от Армии спасения, а заработанных папой между охотами денег хватало только на еду и два новых учебника для Сэма. Старые они забыли в номере мотеля, откуда уезжали под вой сирен. Бежали среди ночи.

Джинсы решено было отстирать, зашить и объявить спецодеждой для охоты. Ведь Дин, когда поправится, все равно на нее снова пойдет. Никто не сможет его удержать.

Что делал Дин с кровавыми пятнами ни Сэм, ни Джон не помнили. Папа только смог вспомнить, что нужно замочить в холодной воде. Они заткнули мотельную раковину носком, налили ледяной воды из-под крана и замочили злополучные джинсы смятым комком. Сэм вызвался постирать, но через час так и застыл в дверях ванной, когда перед ним открылся вид на потемневшую мокрую ткань, отмокающую в красно коричневой жиже из грязи и крови. Сэма затошнило, и непонятно откуда взявшийся папа вытолкал его из ванной, сказав, что сам ими займется, когда закончит с ужином.

Может, поэтому макароны с сыром подгорели?

Может.

Теперь папа ушел в ванную стирать, и оттуда слышалось громкое журчание и тихая ругань. Сэм стоял над слегка обгоревшей формой для запекания и скреб ее металлической лопаткой. Припеченный сыр не хотел отставать, черный, как угольки, въевшийся в края. Потом он долго намывал тарелки, чтобы они начали скрипеть, совсем как у Дина, и тер стаканы, думая о молоке, которое они забыли купить. Надо сходить за молоком. И хлопьями. И хлебом. Интересно осталась ли арахисовая паста, которую Дин мазал ему на сэндвичи, чтобы взять в школу на обед?

Вряд ли папа в курсе пасты и хлеба.

Джон, будто слышал его мысли, потому что вдруг пришел из ванной - с мокрыми рукавами, забрызганными штанами и красными костяшками на руках, на краешке рубашки все еще белело пятно от муки. Он встал напротив открытого холодильника и опять задумался.

- Молока нужно и хлеба, - тихо сказал Сэм, отложив последнюю тарелку.

Джон посмотрел на него и улыбнулся уголком губ.

- И хлопьев? - добавил он. Сэм кивнул в ответ и тоже слегка улыбнулся.

Долго ли они протянут вот так? На макаронах, хлебе и молоке. Без Дина.

- Я скоро вернусь, - кинул Джон через плечо, надевая куртку и уходя в магазин.

У Сэма была еще целая гора не сделанных уроков, что накопились за три для, а завтра возвращаться в школу, как бы сильно ему не хотелось поехать вместо этого в больницу к Дину и сидеть там с ним, пока он не проснется.

Когда он проснется, все будет хорошо. По-прежнему. Нормально.

Сэм сидел до поздней ночи над учебниками, размышляя, что лучше бы они купили Дину штаны вместо них. Джон давно вернулся, громко хлопнув входной дверью, потом долго стучал и гремел в кухонном уголке, расставляя продукты. Затем взялся за чистку оружия, разложив его на кровати. Это тоже делал Дин и теперь каждый вжик ножа или щелчок разбираемого пистолета, дергали Сэма, напоминая ему об отсутствующем брате. Дочитывать рассказ по внеклассному чтению Сэм отправился на свою кровать, там и уснул.

Проснулся уже, когда за окном занимался рассвет. Папа спал, сидя за столом, темным силуэтом выделяясь на фоне настольной лампы, которую он переставил на кухонную стойку, чтобы свет не мешал Сэму спать. Голова его лежала на сложенных руках, а прямо под ними растянутые на столе порванной штаниной джинсы Дина. Рядом всего одна недопитая бутылка пива.

Сэм тихонечко встал с кровати и в носках подошел к отцу, заглянул через плечо и беззвучно охнул. Джон наложил на все три длинных разреза на не отстиравшемся до конца кровавом пятне ровные ряды хирургических стежков черными нитками. Сэм не знал, засмеяться ему или заплакать. А ведь наверняка же и пришил случайно к другой стороне штанины, как минимум несколькими стежками. Дин, когда зашивал и штопал штаны, всегда на что-то их натягивал, большие папины - на свою ногу, маленькие Сэма - на руку. И выходило ровно и крепко. Совсем по-другому. Не так, будто он шил тут сына, а не чертовы штаны.

Сэм вытер глаза рукавом. Он сам себе сделает сэндвичи и завернет в бумажный пакет. А после школы они с папой поедут к Дину в больницу. Уж лучше там сидеть на стуле, жевать шоколадки и давиться колючей газировкой.

Лучше так, чем это их душераздирающее домашнее хозяйство.

Лучше с Дином, чем без него.

[LenaElansed]

горемыки ))) они без Дина точно не протянут )) шикарно ))) спасибо

[OldWich]

Спасибо, автор! Получилось так грустно и смешно, но очень-очень верно. Без Дина трудно, без него они точно долго не протянут. Даже если научатся делать запеканку и латать штаны.

[Sarasti]

Согласна, и грустно и смешно. Ничего, они продержатся, а там и Дин вернется. Спасибо! Заказчик.

[Tanhay]

Автор большое спасибо, так жаль их, неустроенных,очень хорошо передано это ощущение, когда очень нужного человека нет рядом. Спасибо.

[chiffa07]

с Дином то оно, конечно, лучше
а еще лучше, чтобы ценили не только, как инструмент

[tinni]

а вообще, очень печально, они так зависят от Дина, но все равно его бросают

[Lacerrta]

Ых...

И понятно же, что не в быте дело...

[kitiaras]

Так здорово написано. Очень грустная, но смешная, но грустная очень история.
Спасибо, автор

[Sarasti]

LenaElansed, OldWich, Джен-гость, Tanhay, chiffa07, tinni, Lacerrta, kitiaras, всем большое спасибо за отзывы! Рада, что мой взгляд на жизнь без среднего Винчестера вам нравится. Я тоже считаю, что дело совсем не в быте.
Еще раз всем спасибо за внимание

Автор

[boeser_Kobold]

Грустно-то как, Сэмми, пытающийся отстирать кровь брата от джинсов, папа Джон, заштопавший штаны сына по привычке как самого сына(((((

[ilerena]

Птичка заплакала, когда ее начали выталкивать из гнезда...
Эх. Это и грустно, и как-то непереносимо, и верно. Возможно. Словно какая-то странная напряженная, звенящая тишина на протяжении всего чтения. Жутко.
Дин-то действительно и знал, и помнил, и видел, и просто был.
Спасибо за то, что показали, оно могло бы быть.

[Sarasti]

Заявка в авторской голове уехала в какие-то немыслимые степи, так что автор готов к помидорным артобстрелам любой интенсивности, прикрываясь ветхозаветной отмазкой "я-художник-я-так-вижу". Ну, просто вот так оно у меня написалось...

Исполнение 2

Предупреждения: POV; Дину 17, Сэму 13.

***
- Всё в порядке. Немного отлежится под капельницей и будет как новенький, - сказал врач, вышедший из палаты в коридор, где мы маялись уже много часов. И тихонько, без единого звука, затворил за собой дверь.

Это была хорошая новость. И врач был такой хороший - молодой, загорелый, улыбчивый, будто только что сошёл с рекламного плаката страховой компании в вестибюле. Я готов был смотреть на него как на Спасителя. После того, как назойливое "Дин умирает!", пульсирующее в моей голове, превратилось в докторское "всё в порядке", мир вообще стал казаться очень радужным.

- "Немного" - это сколько? - нервно поинтересовался отец.
- Деньков пять-семь. Может, чуть больше. - Врач не переставал улыбаться. Он думал, что мы тоже обрадуемся - у нормальных людей в таких случаях, как с Дином, неделя в стационаре называлась "легко отделался".

Но для нас это была плохая новость, очень плохая. Мы с отцом не оставались один на один уже очень давно - на моей памяти, пожалуй, вообще никогда, - и эти оптимистичные "пять-семь деньков" означали красный уровень конфликтоопасности.

Судя по пасмурному выражению лица, отец тоже об этом подумал.

Ничего врачу не ответив и даже не поблагодарив, он развернулся и устремился прочь, а его еле заметный кивок должен был означать "следуй за мной", но я-то привык к тому, что за ним следует Дин, а потом уже я, так что он успел довольно далеко отмахать, пока я прощался с добрым доктором и - мысленно, сквозь дверь палаты, в которую нас так и не пустили, - со спящим братом. Как-то неуютно было оставлять его там - вдруг проснётся, а рядом никого?..

По привычке я влез на заднее сиденье Импалы и только тогда сообразил, что место впереди свободно. Но не пересел, и отец тоже не предложил пересесть, и так мы и ехали до мотеля, как в такси - он за рулём, я сзади, - украдкой переглядываясь через зеркало.

***
В комнате всё оставалось так же, как утром: разворошённые постели, разбросанное в спешке тряпьё, на столе - тетради, которые я не успел сложить в рюкзак, зачерствелый надкушенный тост и кружка с кофейным кольцом на донышке. Стопка тарелок в мойке - одна даже намыленная, Дин её так и бросил, когда отец позвонил и пришлось экстренно срываться на подмогу. Как мы дрались там, в вампирьем гнезде, как летели головы, мужские, женские, одинаково оскаленные, с глухим стуком падая наземь, как спелые плоды, и я всё старался держать губы плотно сжатыми, как меня учили, чтобы, не дай бог, не словить хоть каплю ядовитой крови, и плечи ныли от замахов, а новые твари всё лезли и лезли откуда-то, и мы слишком поздно поняли, что уже не стоим спиной к спине, что нас окружили, и Дина окружили тоже...

- Сэм, если хочешь домыть эту чёртову тарелку, не стесняйся. Хватит на неё таращиться, - сказал отец и ушёл в ванную, раздражённо хлопнув дверью.

Я мыл посуду, по памяти пересчитывая убитых вампиров. На троих охотников получалось многовато, учитывая, что двое - несовершеннолетние.

Потом в памяти закономерно прорезалось, каким был Дин, когда мы его нашли: сидел на каком-то ящике в самом тёмном углу, сам тоже тёмный, с головы до ног заляпанный кровью, у его ног лежали два обезглавленных трупа и мачете, одну руку он прижимал к животу и, когда мы подошли, сказал заплетающимся языком: "Всё нормально, пап, подбросишь до больницы?" - как будто отец мог отказать. Потом он вырубился, и папа подхватил его на руки и понёс, а следом шёл я и нёс мачете. С клинков капал яд, так что за нами оставалась такая чёрная пунктирная дорожка, пока папа не обернулся и, заметив пунктир, не спросил...

- Где тут у вас макароны?
Резко грохнула дверца шкафчика. Открылась следующая. Отец, весь пунцово-румяный от горячей воды, но не подобревший ни на йоту, обвёл взглядом полки и нахмурился ещё пуще. На свет явились полупустая пачка "Читос" и шоколадный батончик.
- Дай угадаю - в последний раз за покупками ходил Дин? - полуутвердительно произнёс отец, принюхиваясь к "Читос".

Я выключил воду и аккуратно поставил на сушилку последнюю тарелку.
- Конечно. Ты же ему деньги оставил.
- На еду, а не на эту хрень!
- Макароны мы тоже ели. Во всех видах. Меня особенно впечатлили спагетти с зефиром под соусом "Тысяча островов".
- Понятно, - сказал отец. - Я иду в магазин.
- Только синяками не свети.

Он посмотрел на меня с искренним недоумением, одёрнул рукава рубашки, чтобы прикрыть кровоподтёки и царапины, и испарился.

Конечно, ни на что иное, кроме осточертевших макарон, его фантазии не хватило. В виде бонуса прилагались сосиски. Правда, Дин догадался бы их сварить, а макароны - промыть, чтобы не слипались, но это были уже сущие мелочи. Да и соус "Тысяча островов" успешно скрывал папину кулинарную несостоятельность.

Мы ели в тягостной тишине, даже телек для фона не включили, и от пустого места за столом, отсутствующего третьего, было как-то неловко, словно мы ужинали на кладбище. Отец наворачивал с истинно солдатским аппетитом, а мне кусок в горло не лез от мысли, что сегодня мог быть самый обычный день, как у самых обычных людей: завтрак, школа, домашние задания, ужин, телевизор перед сном, и часов в десять папа погнал бы нас спать, а Дин бы настаивал, что он-то уже не ребёнок, а вот мелкому да, пора баиньки... Но вместо этого мы оставили Дина в больнице, а я прогулял тест по истории, и всё теперь кажется таким отвратительно неправильным.

- Что-то не так? - спросил отец, глядя, как я уныло перекатываю по тарелке кусок холодной сосиски.
- Нет, ничего... Как думаешь, Дин уже проснулся? С ним всё в порядке?
- Стало бы хуже - мне бы позвонили.
- А лучше?
- И тогда бы позвонили. Наверное.
- А знаешь, как было бы лучше, пап? Было бы лучше, если бы он сейчас сидел тут, целый и невредимый, и набивал полный рот этими макаронами, чтобы съесть побыстрее, потому что через пять минут по ящику начнётся "Терминатор". Было бы лучше, если бы ты вызвал в подкрепление кого-нибудь ещё, кроме нас. Чудо, что мы вообще оттуда выбрались. Если бы Дин не увёл тех двоих..

Отец отложил вилку и предупреждающе кашлянул. Я весь подобрался, предчувствуя скандал. Плевать, сегодня правда на моей стороне.
- Сэм, - начал он, - во-первых, я не ожидал, что их окажется так много...
- А должен был! Есть же разница между двумя вампирами и восемью!
- Во-вторых, они засекли слежку и действовать надо было быстро...
- Господи, и это мой отец говорит! Да ты же нас сам учил вести наблюдение - и так облажаться!
- Сэм, следи за языком!
- Ему семнадцать лет, папа! Он должен играть в бейсбол и с девками обжиматься, а не ворошить вампирские логова по первому твоему зову!
- Сэм...
- Да не хочу я больше слушать твои оправдания!

Я оттолкнул тарелку и встал. Отец тоже поднялся, преградив мне путь.
- Ты куда?
- В больницу.
- Сэм, уже поздно, тебя не пустят.
- Ну и что? Зато он будет знать, что я рядом.
- Как? Будешь посылать ему телепатические волны через стену? Не дури, Сэмми, сейчас ты ничем ему не поможешь.

Он подошёл и положил руку мне на плечо. Мягко, спокойно, искренне. Так успокаивают детей, животных и душевнобольных - взглядами, прикосновениями, обещаниями, что всё будет хорошо, всё образуется, твой брат скоро поправится и снова будет тебя доставать...
- Он скоро поправится и снова будет тебя доставать, - сказал отец, ласково заглядывая мне в глаза.

Я стряхнул его руку и ушёл, не оглядываясь.

К Дину меня, разумеется, не пустили, но из чистого упрямства я просидел в больничном коридоре до полуночи, уверяя себя, что дремать в пластиковом креслице гораздо комфортней, чем обмениваться с отцом гневными репликами в замкнутом пространстве мотельного номера. Потом охрана меня выставила.

Импала бесшумно вынырнула из полумрака, как только двери больницы затворились за моей спиной. Папа зорко следил за непутёвым чадом. Я сел - снова на заднее сиденье, - и мы молча покатили обратно.

***
Мы вообще старались как можно больше молчать в эти дни. Оба знали - стоит одному отпустить язвительную реплику - и пошло-поехало, препирательствам не будет конца.

Знали - и всё равно срывались. Кипели, орали, придирались к мелочам, переходили на личности. "Ты всегда!", "ты никогда!" и "ты виноват!" свистели, как шрапнель. Дин умел гасить такие бури на корню - я просто переставал ругаться с отцом и начинал ругаться с ним, а папа требовал подчинения, и Дин подчинялся. Или делал вид, что подчиняется. Или ещё как-то поворачивал всё дело такой стороной, что мы потом даже не могли вспомнить, из-за чего, собственно, ссорились. Вот такой он был эксперт по улаживанию конфликтов.

Но сейчас, когда его не было, мы просто не знали, как вовремя остановиться, и все разногласия заканчивались дрожью захлопнутой двери.

В школе меня ловили за рукав Диновы учителя и сурово осведомлялись, куда девался мой прогульщик-брат. Потом звонили отцу. Не знаю, что он им наплёл, но отстали.

Отец читал газеты, искал новую охоту - лишь бы куда-нибудь свалить. На мой прямой вопрос пожал плечами и сказал, что не видит смысла терять время, пока Дин в больнице, но ищет дело недалеко и ненадолго. Для меня это выглядело как вопиющий эгоизм, для него было в порядке вещей. По этому поводу мы тоже всласть изругались и вконец расшатали несчастную дверь.

Зато в больнице, у постели Дина, мы изображали святое семейство - мир, дружелюбие, взаимопонимание. Ему и без наших разборок было хреново, из-за лекарств он постоянно хотел спать, и меньше всего на свете ему были нужны наши перепалки, начинавшиеся сразу за дверью палаты, конспиративным шёпотом:
- Он только-только пришёл в себя, а ты уже хочешь уехать?!
- Сэм, не драматизируй! Это всего на пару дней!
- И что я ему завтра скажу? "Папа решил, что ты и без него прекрасно справишься"?
- Он идёт на поправку, это же очевидно. А я только съезжу и проверю - может, там работа и не по нашей части. И хватит задавать вопросы, младший!..

Иногда я вообще не знаю, зачем нужны отцы.

[Sarasti]

Он, конечно, уехал на следующее утро - и вернулся к обеду. Коротко пояснил:
- Ведьма-недоучка. Бобби ей займётся. А ты чего дома? Школу прогуливаешь?
- Сегодня воскресенье.
- Воскресенье... - туманно повторил он и как-то беспомощно огляделся, словно пытался вспомнить, что делают по воскресеньям другие, нормальные люди. И вдруг выдал: - Хочешь, в парк сходим?

От неожиданности я ответил наиглупейшим вопросом (не говоря уж о том, что отвечать вопросом на вопрос вообще глупо):
- Зачем?

Папа пожал плечами. Кажется, я умудрился поставить его в тупик.
- Не знаю. Купим мороженого, покрошим хлеба в пруд, пристрелим пару кроликов в тире, выиграем тебе плюшевую обезьяну или ещё какую-нибудь фигню... Понятия не имею, на самом деле.
- Мне тринадцать, а не шесть, папа. Не надо делать вид, что мы нормальная семья, только из-за того, что у тебя временно остался только один дееспособный ребёнок.
- Видимо, ты опять собираешься весь день торчать у Дина и смотреть, как он спит? - раздражённо спросил отец. - Полагаешь, ему от этого станет легче? Большую часть времени он даже не знает, что ты там сидишь!
- Ему уже лучше. Лекарств дают поменьше. Вчера мы смогли минут пятнадцать поговорить после того, как ты ушёл.
- Уточни-ка - после того, как я ушёл со словами "Дай брату отдохнуть, Сэм"?
- Ты даже не дождался врача, чтобы спросить, как у Дина дела!
- Я и так в курсе, как у него дела. А в тот раз, когда я врача всё-таки дождался, ты же сам потом и язвил полдня - будто бы я только и жду, когда можно будет снова отправить Дина на очередное дурацкое побоище!.. - Тут отец понял, что назревает очередной скандал, и осекся. Кажется, эта наша инвалидная, бездиновая жизнь уже превратилась в соревнование "кто кого первым доведёт до ручки", и он сейчас чуть не проиграл. Но вовремя спохватился и добавил с напускным спокойствием: - Мне надоели эти бессмысленные перебранки, Сэм. Я стараюсь хоть как-то держать ситуацию под контролем, а ты всё портишь.
- Ну извини, что мешаю командовать, - съязвил я. Не смог удержаться.

Отец вздохнул и произнёс тем наставнически-проникновенным тоном, который употреблял только в особенных случаях - когда хотел, чтобы сказанное отпечаталось в наших мозгах надолго, желательно на всю оставшуюся жизнь:
- Сэм, я понимаю, у тебя переходный возраст, юношеский максимализм, бунт против системы... Это нормально, все через это проходят. Но в нашей жизни всё немного сложнее, чем у большинства людей, поэтому уясни одну простую и неприятную истину: мы на войне. Ты, я, Дин. Война не заканчивается, если кто-то выбыл из строя. И тем более она не закончится, если сделать вид, что её просто не существует.
- Дин вполне мог умереть из-за этой твоей войны.
- Конечно, - кивнул отец. - Но если бы он струсил и упустил тех двоих вампиров, могли бы умереть десятки ни о чём не подозревающих людей. Если бы мы не зачистили гнездо, если бы вы с Дином решили не ехать на помощь и мне пришлось бы дожидаться других охотников вместо вас, или если бы мы в один прекрасный день просто плюнули на охоту и отправились в Диснейлэнд, - тогда десятки других семей хоронили бы своих близких, разыскивали их по лесам и оврагам или дежурили в больничных палатах, как мы сейчас. Ты этого хочешь?

Он говорил нечто подобное миллион раз и мне, и Дину, и каждый раз это срабатывало - мы смирялись со своей судьбой и шли спасать человечество. Я и сегодня смирился бы, но слишком ярко помнил, как в то утро после зачистки гнезда сидел с братом на заднем сиденьи Импалы и искал на карте полузнакомого города ближайший госпиталь, попутно сочиняя для врачей удобоваримую легенду, пока папа гнал машину, то и дело тревожно оборачиваясь через спинку сиденья с одним и тем же немым вопросом - "Он ещё жив?" В машине было столько крови, что потом мы отмывали её часа два и, по-моему, так и не смогли отмыть полностью, она навсегда въелась в чёрный винил Импалы и мою потрясённую память. А коврики и вовсе пришлось выкинуть в мусорный бак.

***
На седьмой день Дин мрачно сказал:
- Тут можно от скуки сдохнуть. Запросто.

Я сочувственно вздохнул и промолчал.
Мы были в палате одни. По телевизору программа о маммографии (Дин одно время брезгливо называл все дневные программы "домохозяичьими") сменилась рекламой детского питания, и он принялся перещёлкивать немногочисленные каналы.

Полчаса назад добрый доктор сообщил, что сегодня Дина не выпишет - ему что-то не нравилось в процессе заживления швов, - и это известие повергло Дина в бездну чернейшей меланхолии. Папа при известии нахмурился так, словно тоже коснулся этой бездны, а потом деловито увлёк доктора, вмиг растерявшего в моих глазах былое обаяние, обратно в коридор, и там они уже минут десять неразборчиво бубнили, спорили, обменивались возражениями.

Дин наткнулся на шоу, посвящённое семейной психологии, задержался на нём минуты на две и, выяснив предмет обсуждения - что-то типичное из разряда "отцы и дети", сказал:
- Если сегодня не отпустят, я сам себя выпишу. Иначе вы с отцом окончательно перегрызётесь.

Я посмотрел на него с сомнением: здоровяком он не выглядел - скорее, органически сливался прозрачно-бледной синевой с больничным фоном. Да и глаза поблескивали отсветом того самого жара, из-за которого доктору не нравились его швы.
- Дин, ты вылечись сначала, ладно? И не волнуйся, у нас с отцом всё в порядке.
- Можно подумать, я слепой, глухой и тупой и не просёк, что вы тут спектакли семейного благополучия разыгрываете... Брось, Сэмми, будет лучше, если я вернусь домой, чтобы было кому разводить вас по углам ринга. К тому же, антибиотики можно и дома проколоть. Слава богу, опыт есть.
- Лежи и выздоравливай, - отрезал я.
- Ты ещё покомандуй, малявка, - проворчал Дин и сдержанно зевнул. Это чёртово психосемейное шоу и правда действовало как снотворное.

Дверная ручка повернулась на пол-оборота, но дверь не открылась, словно тот, кто хотел войти, вдруг передумал и остановился, так и держась за ручку, и в коридоре забубнили снова.
- Кажется, тебе пора, - сказал Дин и уныло добавил: - А я останусь здесь...

Но тут дверь всё-таки отворилась. Вошёл отец и, стараясь не смотреть на меня, бросил на кровать пакет с одеждой, которую мы привезли.
- Я обо всём договорился. Собирайся.

Дин расцвёл, как розовый куст, всю сонливость с него как рукой сняло.
- Да, сэр, сейчас, я только... Ну-ка, Сэмми, помоги снять эту хламиду. Надоела она мне до смерти... - Он сразу стал радостно-суетлив и неловок, будто за неделю разучился управлять собственным телом, смахнул с постели пульт от телевизора, запутался ногами в джинсах, несильно ушибся бедром о край кровати. Мне приходилось не столько помогать, сколько притормаживать его, чтобы не разбил чего-нибудь дорогостоящего из больничного имущества. Папа по-прежнему хранил суровую мину, но улыбался глазами.

Через распахнутую дверь было видно, как оставшийся в коридоре доктор листает медицинскую карту, что-то сличая и сравнивая, и укоризненно покачивает головой.

Нас снова было трое, и Импала перестала походить на такси. Отец разрешил Дину выбрать музыку. На радостях тот воткнул в магнитолу первую попавшуюся кассету, и я как-то сразу осознал, что всю неделю мы, оказывается, ездили с отцом в полной тишине - за исключением тех случаев, когда и в дороге продолжали препираться.

- Старый добрый рок, - улыбнулся Дин. - Как мне этого не хватало...
Отец прищурил глаза, невольно отзеркалив его улыбку, и прибавил звук, но за взревевшими басами я всё же расслышал, как он тихонько произнёс в ответ нечто совершенно невероятное:
- А нам не хватало тебя, Дин.

И впервые за неделю я был с ним согласен.

[OldWich]

Автор 2, спасибо за замечательно правдивую историю. Так больно и так верно.

[Sarasti]

Спасибо, автор! Повествование от первого лица сначала заставило немного понервничать, но очень скоро меня захватила ваша история и все оказалось очень продуманным и органичным. Хорошо, что у Сэма и Джона есть Дин.
Заказчик

[Tanhay]

Спасибо, даже не представляю как бы они жили без Дина.

[galiandra]

Спасибо автору 1 и автору 2. Обе истории замечательные. Правда такие разные. Первая немного грустная, но добрая. Вторая, наверное, более вероятная по сериалу )) Прочитала с удовольствием

[Yulia-Radosvet]

Авторы, спасибо вам за такую прекрасность

[Bosaya maya]

OldWich, Джен-гость, Tanhay, galiandra, Yulia-Radosvet, спасибо вам за отзывы

[_серый_волк_]

Очень, очень понравились оба исполнения.
Особенно во втором именно этот абсолютно разный подход Джона и Сэма. И никто не виноват и оба правы.
А Дин взвалил на себя ответственость за обоих.
Чёрт, пробирает до костей. Чтобы Джон сказал сейчас свом сыновьям?

[MAX131]

это было бесподобно и 1 и 2.
спасибо