Исполнение №1 Темноствольные ели по обеим сторонам дороги становятся беспросветным черным коридором. Импала летит через ночь — фары жрут темноту и не могут насытиться. Сэм с опаской косится на спидометр — сто миль в час, сто десять — стрелка не останавливается, приближаясь к максимально возможной скорости.
— Ты что творишь? — спрашивает Сэм, стараясь сохранять спокойствие. — Притормози-ка, чувак!
Дин не отвечает и не сводит взгляд с шоссе, которое превращается в скопище поворотов: кто назвал это «извилистой дорогой» явно преуменьшил масштабы катастрофы. Сэм вцепляется в панель, когда Импала, задевая гравийную насыпь обочины, едва вписывается в очередной поворот.
— Блять, Дин! Да тормози ты, чертов идиот!
— Я не могу!
Дорога изгибается слишком круто, а скорость чересчур велика. Импала скользит на гравии и вылетает с шоссе, словно ничего не весит. Жесткие ветки кустарника царапают борта. Сэм слышит скрежет и звук бьющегося стекла: ель останавливает их движение — капот сминается, как бумажный. Сэма по инерции толкает вперед, и он ударяется обо что-то мягкое — мягкое? — и замирает. Осколки рассекают ему лицо — кровь медленно капает на джинсы.
Из-под капота валит дым, но мотор еще работает — Сэм слышит его утробное рычание, ставшее угрожающе громким, сквозь непрекращающийся звон в ушах. Сэм с трудом открывает глаза — все плывет — и он вслепую шарит рукой рядом — больно, чертовски больно — но брата не находит.
— Дин… — невнятно зовет Сэм. Тот не отзывается. Сэм открывает дверь и мешком вываливается наружу, прижимая к себе поврежденную руку — похоже, вывихнул плечо.
Ночь медленно наполняется запахом гари. Сэм машинально отползает на безопасное расстояние и стирает рукавом куртки кровь с лица. Не помогает: пространство двоится и идет пятнами, будто покрываясь черной плесенью. Сэм встряхивает головой, но тут же жалеет об этом. Кажется, боль решила пристрелить его. Он кривится: промахнуться мимо сердца и попасть в ключицу — хреновый из нее стрелок. Вот Дин…
Боже.
Сэм вскакивает и падает обратно — ноги не держат: все превращается в гребаную центрифугу. Его выворачивает: кровь и желчь. Сэм отплевывается, пытаясь избавиться от мерзкого привкуса соленого горького железа во рту, и приказывает себе подняться. Интонации отца звучат в раскалывающейся голове. Какого черта? Встать немедленно!
— Да, сэр, — бубнит Сэм себе под нос и на неверных ногах подходит к машине. Тихо. Движок все-таки спекся — дым валит сильнее, вырываясь из-под покореженного железа. Дин зажат боком между сложившимся гармошкой капотом и правой стойкой лобового стекла в какой-то невозможной позе. Сэм при виде брата задыхается от ужаса — как он мог его не заметить, когда выбирался? Динова левая рука безвольно свисает вдоль борта, и пальцы подрагивают.
— Господи … — еле слышно выдыхает Сэм и стоит как вкопанный, не зная, что делать.
Что ему делать?
Дин стонет и хрипящее втягивает в себя воздух. Грудь, вжатая в стойку, передавлена — не вдохнуть. Он снова хрипит и беспомощно скребет пальцами по поцарапанному крылу Импалы, стараясь выбраться из металлических тисков.
Это выводит Сэма из ступора. Он наваливается здоровым плечом на смятый капот — горячий — и, пытается сдвинуть его хоть на дюйм, чтобы дать Дину чуть больше места. Сэм боится шевелить брата, боится прикасаться к нему. Неестественно вывернутая за спину правая рука с прорвавшей ткань куртки костью производит неизгладимое впечатление.
— Потерпи, — говорит Сэм Дину, но, кажется, больше себе. Он взвывает, когда приходится давить на покореженное железо двумя руками — сломанная ключица и плечо награждают его за старание обжигающей, как холодная вода, болью, — но щель теперь достаточно широкая, чтобы Дин мог лежать свободно. Братова грудь судорожно поднимается и почти не опускается. Сипящий клокочущий звук сопровождает короткие частые вдохи — один бог знает, что творится у Дина внутри. Что там — кровавое месиво? проткнутое ребром легкое? Сэм не хочет — не может — об этом думать.
— Пожалуйста… — просит он, но не оканчивает фразы: все слова — держись? не умирай? — кажутся вздором, и в них нет никакой силы. Он неуклюже выуживает телефон, который, естественно, оказывается в левом кармане. Экран разбит — некоторые пиксели чернеют, как потерянные кусочки пазла.
— 911. Что у вас случилось? — Голос диспетчера спокоен, и Сэм ненавидит его — каждый раз ненавидит его.
— Автомобильная авария. В тридцати милях от Раундапа по 87-му шоссе. Мы слетели в кювет.
— Сэр, вы…
— Я в порядке, — перебивает Сэм.
— Сэр, пожалуйста, постарайтесь успокоиться. Помощь отправлена. Вы можете назвать число пострадавших?
— Мой брат, — говорит Сэм, не сводя с Дина глаз, боясь, что если он отвлечется, то наступит конец. — Господи… он вылетел… Его зажало между стойкой и капотом. Я…
— Вы пытались его вытащить?
— Нет, я только немного отодвинул железо…
— Пожалуйста, не старайтесь вытащить брата самостоятельно. Вы видите у него какие-нибудь повреждения?
Конечно, я вижу повреждения, думает Сэм, мы же протаранили гребаное дерево! И Дин вынес лобовое стекло! Хотя, по идее, его должен был вынести он сам, если только… Черт! Теперь понятно, обо что мягкое он ударился — Дин закрыл его собой, вывернувшись, словно гуттаперчевый. Сраный ловкач!
— Сэр, вы слышите меня? Сэр!
— Что? Да-да… — мямлит Сэм. Дин делает длинный болезненный вдох, будто желая вобрать напоследок в легкие весь возможный воздух, и замирает с приоткрытым ртом — кровь капает с губ. Грудь больше не поднимается. — Нет! — вскликивает Сэм. Телефон выскальзывает из ладони, глухо ударяясь о землю, усеянную еловыми иголками. — Нет, нет, нет… Дин!
Диспетчер что-то кричит — механический голос ничего не значит. Абсолютно все ничего не значит. Сэм, нарушая все запреты, пытается стащить брата вниз. Он заведет Дину сердце — надо только уложить его на ровное. Господи, тридцать нажатий и два выдоха — это такая малость. Господи…
Чьи-то руки хватают его и отводят в сторону. Сэм не понимает, что происходит. Не понимает, почему свет вдруг делается красно-синим. Не понимает, почему звук из тишины превращается в вой. Сэм кричит, захлебываясь болью, но все равно вырывается.
— Дин! Да пустите же! Дин!
— Сэр! — Лицо незнакомого мужчины возникает перед ним так близко, что они еда не касаются носам. — Сэр, вы ранены! Пожалуйста, успокойтесь. Мы поможем ему.
— Нет, вы не понимаете… мой брат…
— Все будет хорошо, — мягко говорит человек. — А сейчас сядьте, вот так.
Болгарка с нестерпимым скрежетом врезается в металл, перегрызая стойку. Дина аккуратно перекладывают на жесткие носилки, выпрямляя его перекрученное тело.
— Все, Фил, давай, — командует один парамедик другому. — Быстрее. Пульс слабый.
— Слабый? — переспрашивает Сэм, не веря своим ушам. Сердце тяжело бьется в груди — вероятно, за двоих. — Куда его несут? Что?..
— Надо вынести вашего брата на открытое место, чтобы его мог забрать вертолет.
— Дин ненавидит летать.
— Боюсь, у него нет выбора, — улыбается мужчина. Сэм слышит шум ветра, поднимаемого лопастями. Ели качают гигантскими ветвями, но в целом сохраняют почти королевское спокойствие. — Вы можете идти? До госпиталя пять минут лету.
Сэм кивает и встает. Парамедик придерживает его за локоть. Сэм идет как может быстро — все равно получается медленно. Он видит это по нетерпеливым врачам в вертолете, которые поднимают его на борт. Дин фиксирован ремнями. На шее — жесткий воротник, на руке — шина, на ногах — кажется, тоже. Кислородная маска у него на лице запотевает изнутри.
Сэм отводит взгляд — сил смотреть не остается. Вообще никаких сил не остается. Сэм закрывает глаза и думает, что, если он не отыщет Импалу на полицейской стоянке или куда ее там отгонят, Дин его прибьет.
Вертолет скользит над вершинами елей, которые безразлично глядят им вслед.
Дин оказывается не только ловкачом, но и везунчиком. По крайней мере, так говорят врачи. Вашему брату повезло — позвоночник не сломан. Вашему брату повезло — легкие целы. Вашему брату повезло — никаких серьезных внутренних повреждений: ребра — не в счет.
Сэм говорит себе, что придушит этого сукиного сына, как только он очнется, и третьи сутки ночует на стуле в Диновой палате, чтобы не пропустить момент. Дин походит на мумию, точнее на ее гипсовую копию: на руке — гипс, на ногах — гипс, на шее — не гипс, но воротник. Красавец, ничего не скажешь.
Сэма самого муруют в жуткий панцирь — кто же знал, что ломать ключицу так неудобно. Сэм мается, хоть медсестры и гонят его спать в свою палату, по соседству, но он слишком упрям: эта черта явно передается ему по наследству — и он гадает от отца или все-таки от брата.
Кривая Динова сердца медленно ползет по монитору и напоминает Сэму ту дьявольски изогнутую дорогу, которая чуть не оборвала эту тонкую нить. Какая ирония. Сэм хмурится и подтаскивает стул, чтобы очередной раз уснуть, глядя на нее.
Чусла в углу экрана, показывающие пульс, мигают, изменяясь, — семьдесят пять ударов, семьдесят шесть ударов. Если бы было можно, Сэм бы прислонил ухо к братовой груди, чтобы слышать реальный звук бьющегося сердца, а не тихое пиканье — грубую фальшивку. Господи, у них так мало времени.
— Сэм… — говорит Дин, едва размыкая губы, проглатывая буквы, — выходит невнятное мычание. Сэм тревожно поворачивает голову, боясь, что ему почудилось. Дин сглатывает горькую тягучую слюну и повторяет: — Сэм.
— Привет, — бросает он — глупо, ей-богу, — и придвигается ближе. Стул скрежещет по кафельному полу.
— Какого?.. — Дин еле разлепляет глаза и хочет приподняться, но голова непомерно тяжела, и все тело болит, будто его закидали камнями.
— Тише, — останавливает его Сэм, — лежи. Мы в больнице. Все хорошо.
— Нет, — говорит Дин. Слова крутятся на языке, но в нормальные предложения не складываются. — Если тут, нет.
Сэм хмыкает.
— Ты прав. Все, на самом деле, херня. Что ты помнишь?
Дин молчит. Кривая на мониторе изгибается чуть круче. Пульс подскакивает до восьмидесяти двух.
— Педаль, — наконец, произносит Дин. — Педаль заклинило. Мы…
— Мы разбились, да, — кивает Сэм, с беспокойством наблюдая за изменениями на мониторах. — Я в порядке. Пожалуйста, не переживай. Электроника тебя выдает с потрохами.
Дин не отвечает, и Сэму кажется, что он снова уснул — лекарства слишком сильные, а брат крайне плохо их переносит, превращаясь в сомнамбулу.
— Опять чинить… — говорит Дин с закрытыми глазами.
— Импалу-то? — Сэм усмехается и качает головой: о машине братец никогда не забудет. — Ничего, успеешь еще.
— Нет.
Сэм понимает, какую глупость сморозил. Ну что он за идиот?
— Не говори так.
— Встать бы к сроку.
— Черт, не говори так! — вспыхивает Сэм и нависает над братом. — Не говори!
Дину из-за воротника приходится скосить глаза, чтобы встретится с ним взглядом, но Сэм все равно ломается под ним, будто он — бумажный человечек, а Дин — ладонь, которой ничего не стоит смять его.
— Время, Сэмми, не нашей стороне. Не на моей.
— Замолчи, — просит он и садится обратно на стул, теряясь из поля Динова зрения. Это грязная игра, но ему так легче — легче произнести то, что он хочет. — Поэтому ты сделал это? Закрыл меня? Чтобы не тянуть время? Какая разница, когда умирать, да?
— Чтобы все было не зря, — спокойно говорит Дин. В голосе ни злости, ни упрека.
— «Береги, Сэмми» — да, Дин? — не унимается Сэм. — А когда ты побережешь себя?
— Да, — отвечает Дин на первый вопрос и закрывает глаза: — Уже никогда.
Туше.
Сэм давится словами, проглатывая их не разжеванными. Дин снова спит, сдавшись под натиском тяжелой артиллерии антибиотиков.
Время медленно доедает их обоих и никак не может насытиться, словно свет фар Импалы, который так и не сожрал темноту, надвигающуюся на них с утробным рычанием адских гончих.
Можно быть грустным. Или злым. Или раздавленным. Или безумным. И каждый раз можно найти для себя оправдание. Но нельзя быть скучным. Потому что для тех, кто скучен, не существует никаких оправданий. (с) В.Мортенсен
Автор, спасибо! Такой темпоритм, что забываешь дышать. И язык у вас прекрасный.
Ух ты,блин... Как сама прожила( Простите, херово у меня сегодня с благодарственными отзывами, слишком много непрочитанного хёрта скопилось на фесте, - но это хороший фик, переживательный. Спасибо
Он повернул голову на подушке в другую сторону, отгораживаясь от незнакомого голоса и имени, и стиснул зубы, когда от этого движения мозг пронзило болью так сильно, словно в него всадили нож. Раскалённый нож. Очень острый раскалённый нож.
Но даже в таком состоянии он мгновенно почувствовал: что-то было не так.
— Мистер Бакстер, не могли бы вы открыть глаза, пожалуйста?
Больница. Он догадался об этом по звукам и запахам и тихо застонал. Он ненавидел просыпаться в больницах! Не то чтобы он так сильно беспокоился о себе, хотя и казалось, что его голова может взорваться в любой момент от пульсирующей боли, но Дин с отцом всегда были…
Дин.
— Мистер Бакстер, вы меня слышите?
Дин позаимствовал фамилию «Бакстер» из какого-то старого фильма. Ещё одна опасность жизни с кучей псевдонимов — можно не узнать их и не отреагировать, когда к тебе обратятся посторонние. Хотя обычно в таких ситуациях Дин всегда был рядом, чтобы ответить за него, а заодно мягко напомнить, что его звали Сэм.
Сэм с трудом распахнул глаза в слишком светлой комнате и обнаружил нависшее над ним лицо незнакомца.
Тот улыбнулся ему.
— Мистер Бакстер, очень хорошо, что вы очнулись. Вы понимаете, где находитесь?
Вообще понятия не имел. Это тоже всегда был готов сообщить Дин. Сэм осторожно окинул взглядом палату по обе стороны от доктора в поисках своего брата. Дин мог бы с лёгкостью со всем этим разобраться, пока Сэм приходит в себя…
Вот только в комнате больше никого не было.
Сердце Сэма забилось чаще. Возможно, Дин пошёл заниматься бумажной волокитой, или за кофе, или в туалет, но нехорошее предчувствие скребло изнутри. Сэм был один, неизвестно как попавший сюда человек без прошлого, и рядом с ним не было его брата, чтобы всё прояснить.
Он снова уставился на доктора — слабый и вконец напуганный.
— Дин? — прошептал он.
— Кто? — нахмурившись, спросил мужчина.
И это стало последней каплей, потому что никто, хороший он или плохой, не забывал Дина, однажды его встретив. Особенно, если пострадал Сэм. Он обхватил ладонью прохладный металл перил кровати и попытался оторвать голову от подушки.
Получилось не очень. От резкого движения перед глазами взорвался впечатляюще яркий фейерверк, и Сэм перестал слышать, что там так настоятельно говорит ему доктор. Чужие руки тут же уложили его обратно.
— Где Дин? — заплетающимся языком спросил он, хотя точно не мог разобрать ответ из-за нарастающего гула в ушах. Но это было неважно. Важно было то, что его брата здесь не было, видимо, не было вообще, и это не предвещало ничего хорошего. Но комната уже растворялась, а боль в голове норовила утащить его обратно в небытие, и, хотя он боролся с ней, она снова погрузила Сэма Винчестера во тьму.
***
У него во рту было сухо, как в пустыне Сахара, а его голова… чем меньше будет сказано о ней, тем лучше. Сэм открыл глаза в — какой сюрприз — незнакомой комнате и попытался вспомнить, где оказался и кем был на этот раз.
«Где» выглядело как больница, определённо. Да ещё и в маленьком городке, судя по цветастым занавескам и стенам с обоями. Что было не лишено логики, учитывая, что его голова болела просто адски. О «кем был» наверняка позаботился Дин...
Кстати, брат наверняка чертовски переволновался за него! Сэм огляделся по сторонам насколько смог, чтобы особо не двигать головой, в поисках знакомой пары ботинок или коротко стриженной макушки.
А осознав, что он в палате совсем один, Сэм вдруг всё вспомнил с паническим выдохом.
Дина здесь не было. О Дине даже никто не слышал. А присутствие пострадавшего Сэма в больнице без Дина рядом с ним оставляло лишь несколько крайне пугающих вариантов того, что могло произойти, о каждом из которых Сэм усиленно постарался не думать.
Он приподнял голову, стиснув зубы, и обнаружил кнопку вызова медсестры у своей левой руки, на которую была наложена шина от запястья до самого локтя. Сэм едва на неё взглянул, прежде чем торопливо нажать на кнопку и позвать к себе в палату единственный сейчас доступный ему источник информации.
Больницы в маленьких городках всегда реагируют быстро — медсестра вбежала в дверь всего через десять секунд, улыбнувшись при виде очнувшегося пациента.
— Мистер Бакстер…
Бакстер, точно. Сэм вскользь понадеялся, что оставил неизменным хотя бы своё имя.
— Где мой брат? — сипло спросил он, и звук собственного голоса откликнулся внутри резкой болью. Вывих руки и ушиб… если это все повреждения, то он просто везунчик. Теперь Сэму хотелось только одного: знать, что его брат тоже им был.
Её улыбка угасла и сменилась недоумением.
— Брат? Простите, мы нашли экстренный номер в вашем телефоне, но трубку никто не поднял. Вы поступили к нам один, мистер Бакстер… и никто не приходил вас навестить.
Вот оно. Он не останется здесь больше ни минуты, когда Дин пропал чёрт знает куда! Сэм стиснул зубы и начал медленный и мучительный процесс приведения себя в вертикальное положение.
— Нет-нет, мистер Бакстер, — рванулась к нему медсестра. — Вам ещё нельзя сидеть. Ложитесь… Я позову доктора.
— Я должен найти Дина, — упрямо сказал Сэм, игнорируя тот факт, что комната вокруг него танцевала медленный рок-н-ролл. Он вытащил иглу из вены, не обращая внимания на протестующий возглас медсестры, и отмахнулся от её рук, когда она попыталась силой уложить его обратно на кровать. — Вы не понимаете.
— Он ваш брат, я понимаю, и мы сделаем всё возможное, чтобы найти его. Но, пожалуйста, просто…
Сэм мотнул головой, и что-то болезненно хлюпнуло в его черепе. Никто кроме него не узнает, где надо искать, если Дина утащил в чащу вендиго, или хотела затянуть в озеро сирена, или пытал демон, или…
— Я должен.
Но его тело ослабло, а маленькие женские руки, толкавшие его назад, побеждали в битве, которую он просто не мог позволить себе проиграть. Сэм сфокусировался на том, что эта женщина была лишь препятствием, которое удерживало его от брата, когда тот, возможно, был ранен или угодил в ловушку. Адреналин придал Сэму сил сесть на кровати.
Медсестра раздражённо фыркнула, и в другое время это вызвало бы у него симпатию.
— Вы хотя бы знаете, как вы здесь оказались?
И эта фраза заставила Сэма замереть на месте, потому что он не имел ни малейшего представления, когда и как попал в больницу.
Его воспоминания были смутными. Он помнил, как они ехали в машине с Дином, всё ещё на взводе после охоты, которая успешно завершилась спасением двоих детей. По радио играло что-то тяжёлое, громкое и в целом описывающее большую часть музыкальной коллекции Дина. Они смеялись в один голос над общей шуткой, что-то о дожде…
А после — провал. Он потёр лоб и попытался вспомнить хоть что-нибудь, но дальше в памяти был сплошной чистый лист. Словно всё остальное стёрли. И, насколько он понял, целые дни могли сгинуть посредине.
Слепая паника от этой мысли перехватила дыхание, и в этот раз Сэм полностью проигнорировал боль, когда вскинул голову на медсестру.
— Как давно я здесь?
Её лицо смягчилось.
— Послушайте, давайте договоримся. Сперва вы позволите доктору провести осмотр, а потом я расскажу вам всё, что знаю. Идёт?
Сэм, не раздумывая ни секунды, окинул её тяжёлым взглядом.
— Пожалуйста.
Медсестра вздохнула.
— Вы поступили сюда позавчера, после обеда. Вас нашли бредущим вдоль Тесиджер Роад, едва держащимся на ногах, с раной на голове. На этой дороге почти не бывает машин, поэтому неизвестно, как долго и откуда вы шли. Вы не помните, что вы там делали?
Сэм даже не знал, где находилась эта чёртова дорога. Страх гранитной плитой лёг ему на грудь.
— Я был один? Больше никого не…? И без машины?
— Полиция осмотрела местность, но никого не смогла найти. Они пришли к выводу, что вас избили и ограбили — из вашего кошелька пропали все деньги.
Сэм послал ей безрадостную улыбку — как раз в этом не было чего-то необычного. Но вот отсутствие Дина…
— Я всё-таки схожу за доктором, хорошо?
Он отрешённо кивнул, уже даже не ощутив боли.
Значит, он брёл вдоль дороги. Истекая кровью. Дин совершенно точно не допустил бы такого, если бы находился рядом. А это значило… что? Тот был без сознания, потому что пострадал серьёзнее? Попал к кому-нибудь в плен? Погиб?
Господи, нет, только не погиб. Сэм мог справится с чем угодно, кроме этого.
Он осторожно свесил одну ногу с края кровати и стал ждать с едва сдерживаемым нетерпением. На данный момент он пришёл к выводу, что Дин в нём нуждался, а это один из тех случаев, когда Сэм Винчестер был абсолютно неспособен сохранять спокойствие.
Дверь распахнулась, и в палату вошёл смутно знакомый мужчина в белом халате. Его приветствие Сэм пропустил мимо ушей.
— Мне нужно уходить.
— Это не очень хорошая идея, мистер Бакстер. У вас сотрясение головного мозга, а это значит, что…
— Я знаю, что это значит, — прервал его Сэм устало. — Где моя одежда?
Доктор сузил глаза.
— Её срезали, когда привезли вас сюда. А ещё у вас растяжение связок руки, вывихнуто плечо и синяки по всему телу. Мы не можем пока отпустить вас.
Сэм дождался окончания списка, потому что ему нужно было знать, насколько всё плохо. Надо сказать, эти повреждения оказались полной ерундой по сравнению с некоторыми прошлыми его злоключениями. Проблема с одеждой тоже была пустяковой, о таких вещах обычно заботился Дин. Как будто Сэм нуждался в ещё одном напоминании, что его брат пропал. Он покачал головой и начал слезать с койки.
— Одолжите мне какую-нибудь одежду.
Доктор, который был старше его лет на десять, смягчил голос до отеческих интонаций.
— Я слышал о вашем брате. И понимаю, что вы обеспокоены, но если вы даже не помните, что случилось, то как же…
— Пожалуйста. Одолжите мне какую-нибудь одежду, — тихо повторил Сэм.
читать дальше Доктор продолжал смотреть на него. С Дином Сэм почти всегда проигрывал соревнования в гляделки, потому что его брат обладал упрямством сверхчеловека, но вот у не-Винчестера шансов не оставалось никаких.
Они всё обсудили и пришли к соглашению, что Сэм получит одежду в обмен на обещание вернуться этим вечером в больницу, если не найдёт Дина. Сэм не стал говорить, что у него особо не было выбора, больше сосредоточенный на том, чтобы скрыть дрожь в ногах и сохранить чёткость зрения. То, что доктор об этом не знал, ему не навредит, а Сэм в любом случае не вернётся сюда один. Разве что на ещё одной каталке.
Двадцать минут спустя он отмахнулся от последней просьбы остаться, потом от предложения помочь, и в конце концов забрался в арендованный им автомобиль. В их работе помощь гражданских редко заканчивалась чем-то хорошим, поэтому он не мог позволить себе её принять. Да и это не позволило бы ему почувствовать себя менее одиноким, чем если бы он работал один.
Что с Сэмом бывало редко. Из семьи он ушёл в колледж и к Джесс, а потом снова вернулся к Дину. Постоянно в дороге, теперь он словно ездил по миру вместе со своим домом. Он пытался притвориться в колледже, что обрёл дом там, но так в этом и не преуспел. Дин не забирал его из нормальной жизни. Он подарил ему место, куда можно было пойти, когда «нормальная жизнь» развалилась на куски, уничтоженная пламенем. Теперь его домом было сопение Дина, спящего на соседней провисшей кровати, его тычки с водительского сиденья, когда Сэм уходил слишком глубоко в себя, его самодовольная улыбка и понимающий взгляд. Брат хранил его воспоминания, даже его личность. Дин был его домом.
Что теперь фактически делало Сэма бездомным.
Сжав губы до белой полосы, он щурился, переводя взгляд с дороги на карту, которую нарисовала для него одна из медсестёр. Зрение размывалось по краям, голова и рука пульсировали чуть сильнее, чем всё остальное, изрядно потрепавшееся тело, но Сэма это не волновало. Только не это. Он включил радио, нашёл первую попавшуюся радиостанцию с классическим роком и убавил звук до тихого, успокаивающего гудения.
Карта оборвалась, когда Сэм добрался до Тесиджер Роад, поэтому он притормозил у обочины. Его подобрали примерно в миле от последнего перекрёстка, но тесный строй деревьев и кустарника с обеих сторон извилистой дороги сильно закрывал обзор.
Сэм засомневался, что хоть кто-то озаботился тем, чтобы точно запомнить место, где его нашли, но, по крайней мере, ему было с чего начинать. Так что он выбрался из машины — всего со второй попытки — и держался за дверную раму до тех пор, пока не обрёл уверенность в своих ногах.
Облачность и мелкая морось не сильно способствовали хорошей видимости, но он, прищурившись, внимательно осматривал дорогу впереди и позади себя. Лес вокруг сулил какую-нибудь мерзкую тварь, и они могли начать охоту на неё с любой точки. А Дин наверняка припарковал Импалу в укромном месте — факт, который ни разу не беспокоил Сэма до этого момента.
Если говорить конкретнее, его брат мог находится где угодно в радиусе пяти миль, на дороге или, хуже того, в глубине лесной чащи. В то время как у Сэма оставалось не больше четырёх часов до наступления темноты, с неба опускалась морось, которая постепенно тяжелела и превращалась в дождь, и в придачу его мучила головная боль, угрожавшая очередной потерей сознания, если он повернёт голову слишком резко. Мрачно улыбнувшись, Сэм подумал, что всё это было абсолютно в стиле Винчестеров.
Он не увидел ничего примечательного на протяжении той мили, которую успел проехать по этой дороге, но должен был с чего-то начинать. Сэм сделал глубокий вдох и пошёл прочь от машины с темпом, который он сам хотел бы охарактеризовать как быстрый.
По пути Сэм снова и снова проигрывал в уме все оставшиеся там воспоминания. Как они ехали в Импале по пасмурному шоссе, Дин сидел за рулём, его правая рука лежала на спинке переднего сидения... Сэм иногда задумывался, было ли это способом брата находиться на расстоянии вытянутой руки от него. Стук дождя по стеклам и крыше нагонял на Сэма сонливость, но ему уже целых две ночи не снились кошмары про Джесс, поэтому он был не настолько уставшим. Дин поддразнил его за то, что он вечно спит, как ленивец, но на этот раз Сэм отдохнул достаточно, чтобы ответить ему достойно. Они говорили о дожде, о встреченных ими тварях, которые любили дождь, были убиты дождём или созданы из дождя. Их типичная болтовня с братом. Комфортная. По-своему для них счастливая.
За которой следовало огромное чёрное ничто.
Сэм попытался подумать о том, что случится, если он не найдёт Дина, но эти мысли вели туда же — в тёмную и страшную пустоту.
Каждый десяток футов он останавливался и кричал «Дин!». Его голос заглушали дождь и слабость, но Сэм продолжал пытаться. Друг ради друга они всегда продолжали.
Он прошёл около мили, по собственной оценке. До конца дороги оставалось ещё три. Это если он дойдёт до конца, конечно… Изнеможение уже тянуло его к земле сильнее, чем пропитанная влагой обувь, а зрение отказывалось проясняться, как бы он не старался его сфокусировать. Сэм прижал к груди намокшую шину на руке и с трудом всмотрелся вперёд. Дин был где-то там, он в этом не сомневался, и он продолжит искать брата, пока не рухнет без сознания. Только вот что потом? Ведь это Дину тоже никак не поможет. Сэму стоило принять предложенную помощь, несмотря на то, что он не доверял посторонним — они бы не стали искать так же, как он. А уж если что-то схватило Дина…
Нет. Это его дело. Он должен справится сам. Сэм снова с трудом пошёл дальше, крича так громко, как только позволяли его ободранные и пересохшие голосовые связки. На мгновение он замолчал и поднял лицо навстречу дождю, чтобы немного смочить горло.
И услышал то, что сперва показалось ему началом бреда.
— Сэм!
Если у него галлюцинации, то это очень хреново.
Но крик прозвучал опять, пронзительный даже в своей слабости.
— Сэм!
А за ним последовали кашель и ругательства, придумать которые воображение Сэма сейчас никак не смогло бы. Дрожа, он продолжил двигаться, быстро переходя с шага на спотыкающийся бег.
— Дин? Где ты?!
Снова кашель.
— Кювет. Скорей!
Кювет. Земельная насыпь по обе стороны от дороги резкой кривой спускалась вниз, прежде чем уйти в лес, и Сэм всё время краем глаза искал в ней борозды от колёс. Теперь же он передвинулся правее и увидел глубокую канаву, которая не просматривалась до самого низа с середины дороги.
Импала лежала на боку футах в пятидесяти от него, её тёмный металл исчезал в тени кювета. А под ней был придавлен…
читать дальше — Дин! — заорал он, частично от страха, но больше от отчаянной необходимости убедиться, что ему не померещилось раньше, и тот действительно был жив. Выглядело всё очень плохо. Только голова и туловище его брата виднелись из-под перевёрнутой машины, ноги же скрывались где-то под ней. Но он повернул голову к Сэму, продолжая тщетно толкать руками Импалу даже тогда, когда Сэм приблизился.
При звуке голоса брата Дин откинул голову на влажную землю с облегчённым выдохом, но затем резко закашлялся, сплюнул что-то и поднял голову обратно.
— Я здесь, — позвал он более устало. — Старик, поднажми.
— Иду! — отозвался Сэм и сполз по скользкому склону в кювет, хлюпнув ногами по воде, когда оказался внизу. Машина была лишь одной из их проблем, как он внезапно осознал. В последние дни часто шёл дождь, и в канаве набралось несколько дюймов воды. Дину уже сейчас приходилось приподнимать голову, чтобы держать нос и рот над поверхностью. Он утонет, если его не освободить как можно скорее!
Дин снова на мгновение откинулся назад, расплескав воду в разные стороны.
— Слава богу. Где ты был?
— В больнице, — кротко отозвался Сэм, опускаясь на колени рядом с братом, чтобы взять ситуацию в свои руки. Он сразу же скользнул здоровой ладонью ему под голову, чтобы помочь держать её над водой, чувствуя ужас и воодушевление одновременно. Зрение размывалось, и лицо Дина временами казалось ему белым пятном. — Как ты?
— Чудненько. Ты на мою машину посмотри, Сэм…
Тот усмехнулся и мягко сказал:
— На вид всё на так уж и плохо.
Но лёгкий сарказм плохо скрывал страх, и сердце Сэма сжалось в сочувствии. Даже он видел тёмные круги у Дина под глазами и слишком чётко мог представить, каково это: угодить в такую ловушку на целых два дня, не зная при этом, что случилось с братом. Не зная, выживет ли он сам, чтобы это выяснить. Одна только клаустрофобия Дина, должно быть, сводила его с ума.
Сэм коснулся его груди пострадавшей рукой, чтобы подбодрить их обоих, и не удивился, когда Дин сразу потянулся и сжал её в отчаянной хватке. А потом сразу отпустил, когда почувствовал под пальцами влажную шину.
— Что с тобой случилось?
Сэм тихо фыркнул.
— Я надеялся, ты мне об этом расскажешь. Можешь пошевелить ногами?
Дин сморгнул капли дождя с ресниц.
— Немного. Не думаю, что сломал что-нибудь, но она меня здорово пришпилила.
— Дай взглянуть, — поколебавшись, Сэм стащил с себя одолженную куртку и скомкал её как можно плотнее, превращая в толстую подушку. Он сунул её Дину под затылок вместо своей руки и с беспокойством отметил, что даже с так высоко приподнятой головой вода уже плескалась возле уголков его рта. У них почти не осталось времени.
Сэм хлопнул брата по плечу.
— Я сейчас вернусь.
— Уж пожалуйста, — буркнул Дин с облегчением и страхом одновременно.
Сэм встал, радуясь, что тот не мог увидеть, как мир вокруг него на мгновение померк и закачался. Схватившись за крыло колеса Импалы, он пару секунд подождал, пока мир замрёт, прежде чем начать двигаться.
Вода продолжала прибывать, пока он с трудом пробирался вокруг машины, цепляясь за покрышки и хромированный металл. Первым, что он увидел с другой стороны, были ноги Дина, наполовину утопленные в грязи, и Сэм с трудом присел на корточки, чтобы заглянуть под перевёрнутую ходовую часть. Хорошие новости: Импала шатко балансировала на боку и, наверное, было не так сложно опрокинуть её обратно на колёса. С виду она даже не давила на Дина всей своей тяжестью, что немного ослабило страхи Сэма по поводу жутких внутренних кровотечений. Однако были и плохие новости: кажется, машина балансировала как раз на бёдрах Дина и с большой вероятностью могла сломать ему ноги при падении. Но грязь…
Наклонившись вперёд, Сэм на пробу зачерпнул полную пригоршню грязи возле ноги Дина, отбросил прочь и проследил, как нога погрузилась в чёрную жижу чуть глубже. Возможно, это сработает. Сэм снова опустился на колени и принялся копать всерьёз, с остервенением отбрасывая размокшую землю в сторону.
— Что ты д-делаешь? — послышался с другой стороны машины напряжённый голос Дина.
— Копаю, — отозвался Сэм. Его голова начала посылать весьма печальные сигналы всему остальному телу, и у него не осталось ни джоуля энергии на что-либо другое, кроме освобождения брата.
— Я уже п-пробовал. Бесполезно.
— У меня… есть… план.
Большая часть грязи стекала на прежнее место, и ноги Дина тонули в ней ещё сильнее — теперь на поверхности виднелись только колени и ступни.
— Сэмми, ты в порядке? Мне н-не нравится твой голос.
На это Сэм даже слегка улыбнулся. Не он тут был тем, кто сплёвывал воду через каждые несколько слов. Он моргнул, борясь с наползающей усталостью, и продолжил работать.
Прошла минута. Дрожь прошила тело Дина и передалась Сэму, как электрический разряд, и он с трудом отогнал мысли о том, как сильно, должно быть, брат замёрз — ему не нужна была дополнительная мотивация.
Но тут время резко кончилось.
— Сэмми! — внезапно закричал Дин в безотчётной панике, за которой последовала тишина. Наверное, вода поднялась выше его рта и уже подбиралась к носу, и Сэм пожертвовал одну секунду на то, чтобы сжать лодыжку брата в немом обещании, прежде чем вернулся к работе. Сердце колотилось о рёбра как безумное, и он сглотнул, сдерживая свой страх.
Вот, наконец-то. Кончики диновых ботинок всё ещё оставались на виду, но больше тянуть было нельзя. Сэм понадеялся, что между прослойкой из грязи и ходовой частью над колёсами у них теперь был достаточный запас свободного места. А даже если нет, то несколько сломанных пальцев казались ему довольно незначительным ущербом по сравнению с утоплением.
Сэму потребовались три попытки и один тихий короткий вскрик, чтобы снова подняться на ноги. С трудом опираясь на машину, он вернулся к Дину, который был занят тем, что тянул голову как можно выше, чтобы избежать воды. Он выдохнул нечто, прозвучавшее как «Сэм», но это тут же вызвало у него новый приступ кашля, когда грязная дождевая вода наполнила его рот. Боль отображалась на его лице, измученном и побелевшем, а во взгляде читался неприкрытый страх, когда он взглянул на Сэма.
Они оба были готовы умереть. Но ни один из них не был готов беспомощно утонуть у другого на глазах.
Сэм решительно двинулся вперёд, встал возле Дина и упёрся здоровым плечом в остов машины. Прочная ветка в качестве рычага сработала бы лучше, но на её поиски не было времени. Сэм мог лишь помолиться, что Импала действительно балансировала так же неустойчиво, как это выглядело со стороны. Навалившись на неё плечом, он проигнорировал вспышку острой боли и толкнул.
Безрезультатно. Она даже не шевельнулась! А Сэм едва не отключился уже от первой попытки. Он не справится. Как он должен был сделать это? Как?!
Рука Дина скользнула по его лодыжке, а потом на мгновение сомкнулась на ней.
Сэм посмотрел вниз, вконец обессиленный и потерявший веру, и увидел лицо своего брата, которое уже полностью погрузилось под воду, его закрытые глаза. Это касание было его последними «прощай», «прости» и «это не твоя вина». Всем тем, чего они почти никогда друг другу не говорили…
Нет.
В голове Сэма не было каких-то конкретных мыслей, не было даже прежнего ужаса от осознания того, что случится, если он потеряет Дина навсегда. В ней звенело только одно слово… Нет.
«Люди всю жизнь ищут спасения. Но осознают это лишь на пороге смерти»… "Слепота сердца страшнее слепоты глаз". Антуан де Сент-Экзюпери
Какой фик замечательный! А страшно-то как! Надеюсь сейчас адреналин поможет Сэму, или хоть что-то поможет! Тонуть в грязи, бррр. И вообще два дня пролежать на сырой земле, это намекает на пневмонию. Автор, ничего подобного не читала, очень жду продолжение. Спасибо большое.
Можно быть грустным. Или злым. Или раздавленным. Или безумным. И каждый раз можно найти для себя оправдание. Но нельзя быть скучным. Потому что для тех, кто скучен, не существует никаких оправданий. (с) В.Мортенсен
Не-не! Я точно знаю, что у Сэмми есть одно свойство: когда он сильно пугается, то превращается в берсерка. И в таком состоянии ему точно пифиг, у кого на какой брови тюбетейкакто или что стоит между ним и братом. У меня такое впечатление, что это не начало фика, а весь фик целиком - автор написал клифхангер очень в стиле канона, а переводчик очень бережно его для нас перевёл. Но мы-то знаем, что раз Сэмми нашёл брата, то никуда тому от него не деться - вытащит, и до больнички доползут, и сознание оба потеряют только в приёмном покое. Образ Сэма хорош, но ещё прекраснее образ Дина, который рисуется воспоминаниями, замечаниями, мыслями Сэма. никто, хороший он или плохой, не забывал Дина, однажды его встретив. Верно-то как! Спасибо, дорогой переводчик, за прекрасную работу!
Два дня. На земле. Под дождём. С пережатыми ногами. Один-одинёшенек, и неизвестно, куда девался Сэм и что с ним и вернётся ли... А по ночам ещё темно и п*ц как страшно - подходи любая тварь и ешь беспомощного. Да что тварь? Любая хренова росомаха или медведь!
Чёрт, надеюсь, Дин ноги не потеряет? Краш-синдром всё-таки... Хотя, возможно, не всё так плохо, если он после этих двух дней ещё может разговаривать.
Блин, авторы, вы такие тексты пишете, что сопереживать страшно(((
-
-
29.07.2017 в 20:29-
-
29.07.2017 в 20:30-
-
29.07.2017 в 21:00-
-
29.07.2017 в 21:08и в плане событий, и в плане эмоций
-
-
29.07.2017 в 21:10-
-
29.07.2017 в 21:13-
-
30.07.2017 в 03:05-
-
30.07.2017 в 06:49-
-
30.07.2017 в 19:14-
-
30.07.2017 в 19:20-
-
30.07.2017 в 20:09-
-
30.07.2017 в 20:16-
-
30.07.2017 в 21:43Спасибо большое.
-
-
31.07.2017 в 18:32-
-
01.08.2017 в 18:13-
-
01.08.2017 в 19:18-
-
27.08.2017 в 21:19Простите, херово у меня сегодня с благодарственными отзывами, слишком много непрочитанного хёрта скопилось на фесте, - но это хороший фик, переживательный. Спасибо
-
-
02.09.2017 в 18:48Живое и душераздирающее...
Спасибо.
-
-
02.09.2017 в 19:10-
-
03.09.2017 в 15:54-
-
04.11.2017 в 19:59-
-
04.11.2017 в 20:02-
-
04.11.2017 в 20:04-
-
04.11.2017 в 20:15-
-
04.11.2017 в 21:50-
-
04.11.2017 в 22:08-
-
04.11.2017 в 22:19Автор исполнения 1, Edna
-
-
05.11.2017 в 00:15И вообще два дня пролежать на сырой земле, это намекает на пневмонию. Автор, ничего подобного не читала, очень жду продолжение.
Спасибо большое.
-
-
05.11.2017 в 06:15у кого на какой брови тюбетейкакто или что стоит между ним и братом. У меня такое впечатление, что это не начало фика, а весь фик целиком - автор написал клифхангер очень в стиле канона, а переводчик очень бережно его для нас перевёл. Но мы-то знаем, что раз Сэмми нашёл брата, то никуда тому от него не деться - вытащит, и до больнички доползут, и сознание оба потеряют только в приёмном покое.Образ Сэма хорош, но ещё прекраснее образ Дина, который рисуется воспоминаниями, замечаниями, мыслями Сэма.
никто, хороший он или плохой, не забывал Дина, однажды его встретив.
Верно-то как!
Спасибо, дорогой переводчик, за прекрасную работу!
-
-
06.11.2017 в 15:42А по ночам ещё темно и п*ц как страшно - подходи любая тварь и ешь беспомощного. Да что тварь? Любая хренова росомаха или медведь!
Чёрт, надеюсь, Дин ноги не потеряет? Краш-синдром всё-таки... Хотя, возможно, не всё так плохо, если он после этих двух дней ещё может разговаривать.
Блин, авторы, вы такие тексты пишете, что сопереживать страшно(((