1.26

[Supernatural Gen Fest]

Сэм ненавидит охоту, но не уезжает в Стэнфорд, а решает помогать людям иначе - становится священником или помощником в церкви. Советует людям всегда иметь в доме святую воду, железо и соль. Однажды ночью ему снится человек с желтыми глазами.

@темы: Выполненные, Первый тур

Comments

[Джен-гость]

Исполнение 1

Название: I'ts my life
Жанр: ангст
Персонажи: Сэм, Джим Мерфи
Дисклеймер: Отказываюсь, отрекаюсь, хоть и не хочется
588 слов

- Ты все равно будешь моим! Моим!

Сэм рывком садится на кровати и утирает ладошкой липкий пот со лба. Хриплый мужской голос до сих пор звучит в его ушах, а вспыхнувшие желтым глаза не хотят уходить из памяти.

Поднявшись с кровати, парень бредет на кухню, чтобы выпить воды и немного успокоиться. За последнюю неделю этот сон снится уже в четвертый раз. Сэм подозревает, что это все неспроста. В его жизни ничего не происходит просто так, вот и отец Джим так же думает. Когда Сэм пару дней назад рассказал ему про свой сон, пастор нахмурился и стал подробно расспрашивать, как выглядит незнакомец с желтыми глазами. Потом кивнул себе и ушел в свою каморку. Как подозревал Сэм, звонить Джону.

Отца он уже давно называет только по имени. Не позволяет себе даже думать о том, что их связывает что-то, кроме Дина. В каждый свой приезд к Джиму Джон не перестает напоминать про какой-то мифический долг Сэма перед семьей. Сэм сдерживается только благодаря тому, что смирился и всецело положился на Божью волю, и благодаря Дину, который всякий раз, когда между ним и отцом начинается подобный разговор, тут же оказывается рядом и незаметно разряжает обстановку. За это Сэм будет благодарен ему всегда.

Вода из-под крана – это то, что сейчас просто необходимо Сэму, поэтому он залпом опрокидывает в себя стакан с холодной, до ломоты в зубах, жидкости и, утерев рот ладонью, решает идти спать. Если получится.

Утром, когда он появляется в церкви хмурый и не выспавшийся, пастор задает только один вопрос:

- Снова?

Сэм кивает и приступает к такой привычной работе – раскладывает книжечки с молитвами на скамьи.

Служба в церкви позволяет ему держаться подальше от всех этих охотничьих разборок, хотя он зачастую говорит прихожанам о необходимости держать дома больше святой воды, соли и железа, а еще не разговаривать с незнакомцами не ходить ночами на перекресток.

- Сэм, постой, - Джим забирает у него еще не разложенные книжицы и проникновенно смотрит в глаза.

- В чем дело, святой отец? – тут же начинает беспокоиться парень.

- Я звонил Джону, рассказал о твоих снах. Дин будет к вечеру.

- Не стоило, - мотает головой Сэм. И тут же острая боль прошпиливает виски, словно раскаленная игла. Из рук парня вываливаются книжки и с шелестом падают на пол, а перед глазами бегут хаотичные картинки, из которых удается вычленить только одно – означают они боль и кровь.

- Сэм! Сэм! – пастор успевает подхватить Сэма под локти прежде, чем тот со стоном опускается на пол. – Ты в порядке?

- Нет, - тихое слово срывается с губ, и вновь яркие картинки режут глаза. – Огонь… девушка… Пастор, он убивает! – крик отчаяния вырывается из груди парня.

- Кто? – Джим не на шутку встревожен.

- Желтоглазый, из моих снов, - голос Сэма снова становится тихим. – Кто он, пастор?

- Демон, - так же тихо отвечает Джим. – Просто еще одна тварь, которую надо отправить туда, где ей место.

- Почему он снится мне?

- Не знаю. Твой отец обещал выяснить. Тебе не стоит сегодня помогать мне во время службы.

- Я справлюсь, падре, - Сэм пытается подняться, но его еще ощутимо трясет и ведет. Когда уже удается выпрямиться, боль снова наступает, но теперь она вполне избирательно долбит в правый висок и переносицу, а картинки становятся четче и даже лицо девушки удается разглядеть, как и обстановку. Сэм замечает даже дату газете, лежащей на тумбочке у кровати. 2 ноября 2005 года. Через два дня.

Боль отступает так же неожиданно, как и приходит, а Сэм осознает, что приезд Дина вечером весьма кстати. От Блу-Эрт до Пало-Альто чуть больше суток езды. Уж что-что, а названия студенческих газет Стэнфорда Сэм знает наизусть.

[_Лейка_]

Автор, спасибо. Заинтересовали. Я понимаю, что история, судя по всему, завершена, но я бы с интересом прочитала продолжение

Одна маленькая ремарка: нежное слово "ладошка" заставляет думать, что её, так сказать, обладателю никак не больше десяти Поэтому я фактически до финала истории блуждала в таймлане. Не придирки ради

[Джен-гость]

_Лейка_, спасибо)
но продолжения не будет) Увы и ах.

а.

[fairy]

Джен-гость, спасибо

[kitiaras]

Сэм замечает даже дату газете, лежащей на тумбочке у кровати. 2 ноября 2005 года. Через два дня.

от судьбы не уйдешь?
Спасибо, автор!

[_серый_волк_]

И Джессике не суждено было жить

От судьбы не уйдёшь?
Джен-гость, спасибо)))

[Джен-гость]

По настроению очень понравилось исполнение, неспешно читается, и хочется еще такого Сэма
Но поработать немного нужно над текстом.
Спасибо, автор.
Заказчик.

[Джен-гость]

Стыдно признаться: я собиралась написать совершенно (абсолютно!) другую историю. С иным Сэмом, с иным Дином. Разве что с тем же финалом... Но история "написалась сама".

Примечание: как "самостоятельное произведение" читать текст бесполезно. История содержит спойлеры 1, 2 сезонов, в основном, в виде намеков на известные события. Эти намеки-отсылки, собственно, и позволяют понять, о чем говорится в зарисовке. Автор смиренно ждет по этому поводу лавину тапок и даже не даст сдачи

Исполнение № 2

***

Ему всё чаще снится огонь. Горящий дом, комната, объятая пламенем… То, что, если верить рассказам брата, он видел когда-то давно. Настолько давно, что вспомнить может разве что во сне.

Сэм смотрит снизу вверх. Смотрит, как волнами наплывает, стелется по потолку пламя. Смотрит и не боится. Он знает, почему-то знает наверняка: он в безопасности, этот огонь не может причинить ему вред. Не может. Не должен.

Нет, Сэму не страшно. Но каждый раз он просыпается, как от кошмара. Сердце стучит, кровь бьет в висках. Знобит. И Сэм берет с полки молитвослов и читает до утра. Он запрещает себе думать, что значат эти сны, он убеждает себя, что уже нашел ответ: сны – отголоски воспоминаний. Дину наверняка снятся подобные. И Сэм читает очередную молитву. За брата, который не знает молитв.

– Ты вообще слушаешь, Сэмми?

Сэм кивает, едва заметно улыбается краями губ и запоздало вспоминает: брат не любит эту его улыбку, которую уже давно окрестил «чертовой понимающей».

– Слушаю.

– И что скажешь?

Сэм качает головой. Нет, он не поедет с братом.

На этот раз Дин приехал, чтобы позвать с собой. Отец пропал. Не отвечает на звонки. И Дин собирается искать его. И хочет, чтобы Сэм был рядом. Сперва говорит, что не сможет один, не справится, затем, отвечая усмешке Сэма, уточняет: сможет, конечно же, справится. И попросту не хочет быть один.

Сэм знает, что отец вернется. Отец всегда возвращается. И на этот раз будет так же. Но Дин, коль скоро все же начнет поиски, в любом случае не будет один: он, Сэм, всегда на связи. На расстоянии одного телефонного звонка.

– Да, и как я забыл!.. Ты не можешь поехать, – раздраженно констатирует Дин. – Ты в понедельник принимаешь сан…

– Дело не в этом. Я не поехал бы, даже если мог… Просто потому, что не буду там тебе полезен.

– Ну, конечно!.. Боишься не удержать в одной руке обрез и Евангелие? – Дин иронизирует, Дин злится, Дин всё еще надеется уговорить (и это так заметно, как если бы он упрашивал вслух). – Есть решение, Сэмми. Отложи Евангелие.

Сэм снова улыбается, поднимает глаза к потолку: там свет ночника играет тенями, рисует знакомые картины. Всполохи огня, наступающее пламя… Воспоминания, которые давно пора отпустить… И Сэм вспоминает тот день, четыре года назад, когда сказал брату и отцу, что собирается завязать с охотой, продолжить обучение.
Богословское образование… Принятие сана…
Дин хохотал до слез, пока не понял, что шутки на такие темы, скорее, в его духе, а младший брат говорит всерьез. Отец тогда смерил Сэма долгим взглядом, сказал невероятное «быть может, это будет единственно верно» и больше не поднимал темы. Легко отпустил, не заговаривал об обязательствах и семейном деле. То ли принял выбор Сэма, то ли смирился, то ли и впрямь поддержал…
Дин не смирился.
И Сэм часто думал потом, что, реши он учиться на кого угодно – врача, учителя, да даже на юриста! – брат отнесся бы к его решению с большим пониманием. Но сан священнослужителя – то единственное, что Дин оказался не готов понять. Дин не верил в Бога. Точнее, изо всех сил старался в него не верить. Слишком много счетов к нему и – увы – абсолютная, угнетающая Дина невозможность заставить «обидчика» ответить за всё, в чем он был, по мнению Дина, виноват…

– Давай, святоша!.. Раз уж так не терпится удушить себя колораткой, обещаю: верну тебя к понедельнику…

– Я буду полезнее здесь, – тихо отвечает Сэм и видит, как брат поджимает губы, щурится, начиная понимать: что бы он ни сказал, каких бы ни приводил аргументов, Сэм с ним не поедет. – Звони, если будут вопросы. Я найду в книгах…

Дин встает, коротко кивает. На Сэма он не смотрит.

– Ну, в таком случае… удачи, Сэм. Береги себя.

– И ты.

Все сказано. Дин идет к выходу, а Сэм не может понять: сейчас, в этот самый момент поступил ли он правильно… или предал. Или и то, и другое.

У двери Дин оборачивается.

– Да, Сэмми… Удачного… рукоположения. Или как там у вас говорят?.. – начинает он почти всерьез, но тут же усмехается. – И, кстати, не жди, что буду звать тебя «святой отец»! В крайнем случае «святой брат»…

Дин ждет ответной улыбки, но Сэм попросту не может улыбнуться. Все силы, которые только есть, он тратит на то, чтобы не подняться со стула… не достать из закрытого на ключ ящика оружие, которое он до сих пор хранит… не поехать с Дином.

– Да… – шутливо продолжает Дин. – Еще в тот день, когда ты не врезал мне за то, что я замутил с твоей партией на выпускной, мне стоило понять: ты докатишься до сана…

– Береги себя, Дин, – выдавливает Сэм и слышит, как за братом закрывается дверь.

***

Дин звонит нечасто. И не всегда отвечает на звонки. В каждом разговоре Дин сыпет шутками или колкостями… а пользоваться помощью Сэма начинает месяцы спустя.

У Сэма свой рубеж боя: он слушает, он отвечает на вопросы, на которые и сам иногда не знает ответа, видит во сне огонь… И иногда советует прихожанам иметь в доме железо и серебро. И соль…
Его наверняка считают не от мира сего, а быть может, даже приверженцем какого-то нового, малоизвестного религиозного течения в рамках католицизма, но это не то, что его волнует… Сэм начинает понимать отца, когда-то вложившего в его руку оружие, услышав старую, как мир, детскую жалобу «кто-то живет в моём шкафу».

Возможно, Сэм и впрямь слишком молод для сана, полон сомнений и даже маловерен… Но это данность: он спит спокойней, когда знает, что кроме молитвы и серебряных распятий его прихожан защищает то, что когда-то хранило его самого – соль и железо.

И Дин.

Дин, несущийся по шоссе в Миссури, преследуемый мстительным духом. Дин, который на этот раз просит о помощи и находит её – по совету Сэма – на святой земле, на месте, где когда-то стояла церковь.

Призрак исчезает, Дин шумно выдыхает в трубку «сработало», а Сэм смотрит на распятие на стене и понимает: его веры не хватает на то, чтобы знать, что в этом мире все устроено правильно, чтобы принимать всё, что происходит вокруг, с пониманием, смирением и благодарностью.
Сэм боится признаться, но себе не солжешь: окажись он неправ, не подействуй на духа священная земля под разрушенной церковью, погибни брат, «римский воротник» стал бы слишком тесен для него.

Сэм читает молитвы, звонит своему наставнику – пастору Джиму – и слышит привычный ответ, который не успокаивает и не может удовлетворить:

– Сомнения – удел рода людского, Сэм. И ты всегда будешь сомневаться, искать… Вера же – то, что дает опору. Позволяет устоять, не потерять себя в сомнениях.

Сэм вспоминает эти слова и отчаянно цепляется за них, стоя парой месяцев спустя в отделении интенсивной терапии у кровати брата.

Дин нашел отца. И они оба нашли демона, которого преследовали так давно… Демона, убившего их с Дином мать, зажегшего тот огонь в его, Сэма, детской, и охоту на которого Сэм уже много лет считал путем саморазрушения.

Сэм слушает ровные, монотонные звуки аппаратов, поддерживающих в его брате жизнь, и чувствует, как пламя давно погасшего пожара обжигает кожу, как душит, мешает дышать много лет назад развеявшийся дым…

Сэм оттягивает воротник, пытается его ослабить, и под нечитаемым взглядом отца выходит из палаты.

Гнев, горечь, бессилие рвут на части. И Евангелие в руке кажется слишком тяжелым.
Сэм в часовне при больнице кается местному настоятелю в том, что грешен, что не готов принять смерть брата (она, если верить словам врачей, теперь лишь дело времени), и даже в том, что задумывается о мести.

Настоятель смотрит на Сэма внимательным взглядом, и в его глазах – отблески пламени церковных свечей. Глаза священника кажутся почти желтыми…

– На всё воля Господа нашего, – настоятель говорит то, что Сэм и сам не раз говорил, и не осуждает его, понимая: молодой человек пока не готов покориться этой воле.

[Джен-гость]

Исполнение № 2, ч.2

***

Пробуждение, исцеление брата – чудо, о котором Сэм так истово просил. Которое, казалось, вымолил. А смерть отца… Сэм назвал бы это расплатой за чудо, если бы позволил себе думать о Всевышнем так, как думает о нем Дин.

Месяцы спустя Сэм, однако, узнает, что смерть отца и впрямь была ценой, а жизнь Дина – товаром.

Сэм не спрашивает себя, не спрашивает Дина, узнал бы он когда-то о том, что случилось с отцом, пока сам Сэм сидел в больничной церкви, бесконечно повторяя заученные слова молитв, а после – и свои собственные: простые «пожалуйста, сохрани ему жизнь» и даже по-детски нелепые «Господи, тебе же это так просто!» Узнал бы, не начни ему сниться странные сны, не расскажи он о них Дину?

Нет, он не догадался бы, почему брат оставил охоту, осел в городке, и даже приходил по воскресеньям в церковь… Так и не починил машину. И часто смотрел на брата, будто это Сэм – тот, кто выжил вопреки прогнозам врачей. Или, быть может, будто Сэм – на краю, между жизнью и смертью, и Дин боится его потерять. Сэм бы не узнал.

Но ему снятся кошмары: поглощающий все вокруг огонь, чьи-то глаза цвета этого огня – желто-золотые… и незнакомые люди. Полноватый мужчина, шагнувший под автобус… Женщина, сжигающая себя… Кто-то еще. Калейдоскоп лиц, сгорающих в пламени.

Сэм все меньше спит, все больше читает и не удивляется, когда в один из бесконечно долгих дней слышит знакомый голос из-за решетки исповедальни:

– Святой отец, я согрешил. Дважды. Оба раза с миссис Торренс.

– Сын мой, миссис Торренс, почти семьдесят, – в тон брату, назидательно, с нарочитой укоризной замечает Сэм и чувствует, как отступает головная боль, притупляется тревога.

– Бог есть любовь, Сэмми… И старушки достойны любви не менее иных!.. – тихо смеется Дин, и тут же становится серьезным. – Плохо выглядишь, Сэм…

– Плохо сплю.

Они долго говорят этой ночью. Сэм рассказывает о своих снах, а Дин, кривясь, как от боли, – о цене своего спасения. О том, что понял и узнал: за возможность вернуть его к жизни отец расплатился своей душой, и теперь он в аду.

Сэм кидает взгляд на распятие, а Дин с горечью замечает «верно, Сэмми, такое не отмолишь» и надолго замолкает. И только под утро решается рассказать о том, во что так жутко поверить, что ни одна молитва не заглушит чувство страха.

«Присмотри за братом. Спаси его. Или убей, если не сможешь спасти».

Завещание и последняя воля сходящего в ад, понять которые куда легче, чем принять: Сэм как-то связан с демоном, некогда убившим его мать… И Сэму кажется, он всегда в глубине души знал это.

***

Это обычный вечер. Один из череды. Сэм закрывает двери церкви, спешит попасть домой до прихода брата.

Дин в последние недели заходит все чаще. «Присматривает», – думает Сэм и улыбается своим мыслям. Он не против быть под «присмотром»: времена, когда контроль тяготил, давно в прошлом… Да Дин его и не контролирует. Просто старается быть рядом. И Сэму почему-то кажется, что, скорее, он сам способен поверить в то, что может обернуться злом, чем в это поверит Дин.

За спиной – ровные шаги и сбивающееся дыхание. Сэм оборачивается на звук.

На ступенях церкви высокий афро-американец в военной форме сверлит его взглядом, сжимает что-то в заведенной за спину руке и будто решается на что-то.

– Падре, ты веришь в вещие сны?..

***

Маленькие городки засыпают рано. Раньше, чем священники закрывают двери своих приходов…

Сэм лежит головой на ступени своей церкви, чувствует, как заливает спину теплое и даже не читает молитвы. Мысли путаются. И не получается вспомнить, что там следом за «Отче наш, сущий…»
Перед глазами – картина последнего боя. Удары, вскрики, выбитый из руки противника нож… И даже победа – странная, нечаянная; он уже давно не тренировался по-настоящему. И взгляд на поверженного вояку, и несколько шагов в сторону дома… И ослепляющая боль в спине…

А сейчас где-то высоко над ним знакомый голос, уверяющий, что всё в порядке. Что это чья-то работа – присматривать за ним. Что рана его – царапина…

«Дин», – думает Сэм, прекращая попытки вспомнить любую из молитв. «Дин». И закрывает глаза.

***

Он приходит в себя в своем доме, в своей постели. На пропитавшейся алым простыне. Черная рубашка – его вечное облачение – прилипла к спине… И Дина нет рядом. И Сэм слишком хорошо понимает, что это значит.

Он с трудом встает, подходит к зеркалу, видит свое отражение в нем: взъерошенный, растерянный, но даже не бледный. И совершенно определенно живой.

Продать душу – самый страшный грех? И подобное «не отмолишь»?..

Сэм снимает колоратку, оставляет её лежать на полке у зеркала. Она не понадобится больше. Как и молитвы. У Сэма слишком много счетов к тому, кому привык молиться, чтобы продолжать в него верить.

[~ Мэй ~]

Джен-гость, второе исполнение настолько пробрало. Вроде как, человек выбрал другой путь, но он оказался лишь обходной дорогой, которая привела туда, куда судьба планировала изначально. До мурашек, до слез. Спасибо.

[_серый_волк_]

Джен-гость, АВТРОР2 ком в горле, слов нет

[kitiaras]

Автор-2, спасибо вам. Очень понравилось. Нагонит судьба, как ни крути... Ножом в спину и нагонит.
Удивительно, несмотря на малый объем текста, очень каноничными получились братья и очень цельной - история. Спасибо

[Nilika]

Знаю автора. Так в фандоме пишет джен только один человек.
Слушай я не могу ни благодарить, ни хвалить. Это самое страшное из всего, что ты писала. Даже не знаю как относиться к этому тексту. Я тебе после деанона в дневнике все, что думаю, напишу.

[Katsiaryna]

Автор 1, спасибо за историю.
Они ведь успеют, правда?

Автор 2, это... Просто нет слов, чтобы выразить все впечатления от вашего текста. Так полно, так точно.
Потрясающей, в буквальном смысле, красоты и силы исполнение.

[Кана Го]

Автор 1, спасибо за фик!
Автор 2, классно и очень грустно

[-Nixie-]

Автор 2, спасибо большое. Глубоко, больно и очень сильно. Пробирает насквозь.
Спасибо

[boeser_Kobold]

Автор 2, это очень крутое исполнение, спасибо огромное!

[chiffa07]

уважаемый автор 2, спасибо
всегда поражаюсь, как, практически, телеграфным стилем, удается показать и донести такое количество эмоций

[Джен-гость]

Автор 2, спасибо, замечательное исполнение. Тяжелое, с каноничными героями и атмосферой. Мне очень понравилось.
Заказчик.

[Джен-гость]

Nilika,

Так в фандоме пишет джен только один человек.

Легко верю. Ни один нормальный автор не использует "морзянку" для донесения своих мыслей))) Только это, кажется, мне отнюдь не в "плюс"
Я тогда уж тоже: после деанона.

Мэй313, _серый_волк_, kitiaras, Katsiaryna, Кана Го, -Nixie-, boeser_Kobold, chiffa07, Джен-гость-заказчик, спасибо за отклик!
История далась мне тяжело, с сомнениями по поводу каждого второго предложения, поэтому особенно приятно слышать, что я, кажется, сдюжила

[Джен-гость]

Автор, дорогой, даже не сомневайтесь. Прекрасный текст, жалко что мало. Одно из лучших исполнений на фесте, на мой взгляд
Заказчик.

[fairy]

Автор 2, вы создали тяжелую альтернативу, такую же страшную по своей трагичности, как и в каноне. Настоящий фатум. Восхитительное исполнение!

[Tanhay]

Оба исполнения понравились, но в первом , лично мне, чудится продолжение. Второе исполнение прекрасно. от судьбы не уйдешь, и жаль что наш 1 сезон здесь братья провели порознь.
Спасибо.