8.18

[Supernatural Gen Fest]

Объединенная:

1) Кроссовер с Кингом. Не юмор/стеб.

2) Винчестеры попадают в отель "Дельфин" в проклятый номер из фильма "1408" по роману Кинга.

@темы: Восьмой тур, Выполненные

Comments

[Sarasti]

Получился немного кроссовер с заявкой 8.61

Исполнение 1

Чёрная машина неслась на северо-восток.
Чёрная машина сорвалась в ночь, оставив позади пылающий дом, в котором больше не жить тихому счастью.
Чёрная машина везла из Канзаса в Мэн семью Винчестеров. Джон, Дин и Сэм ехали в салоне, а Мэри – в багажнике. Джон крепко сжимал руль, не обращая внимания на обожжённые ладони. Обшивка руля пропиталась кровью и лимфой. Глаза Джона горели странными зеленоватыми огоньками, но движения были чёткими. Дин тихонько хныкал на заднем сидении, покачивая на коленях Сэма. Сэм спал крепче, чем его отец держал руль, потому что шестимесячные младенцы просто спят, когда устают. Дину было уже четыре с половиной, и он не мог спать от страха. Страх Дина был безумнее глаз Джона. Мэри лежала в багажнике и распространяла по салону слабый запах гари.
Чёрная Шевроле Импала мчалась по пустой трассе, и иногда казалось, что она не касается колёсами асфальта. Но её пассажирам было всё равно, а свидетелей не было. Не считать же свидетелем мелькнувшую на обочине тень с жёлтыми огоньками вместо глаз?
– Пап? – Дин всё-таки решился подать голос.
Джон не обернулся.
– Папа?! – Переход к открытой панике – мгновенный.
– Всё в порядке, Дин. Не отвлекай меня от дороги, мы быстро едем.
Голос ровный и как будто издалека. Но Дин не заметил разницы, он был просто рад, что папа ответил.
– Куда мы едем, пап? Почему без мамы?
– Мы к маме и едем. Она уехала далеко-далеко, а теперь и мы за ней. Будем жить в другом месте, но надо же где-то жить, если дом сгорел.
Дин не видел, как Джон выносил из огня обгорелый дочерна, скрюченный труп. В это время мальчик послушно ждал в машине, укачивая братика.
– Жалко, – хлюпнул носом Дин. – Жалко дома.
– Всё будет хорошо, сын.
Дин успокоился. Дома жалко, но Импала цела, и везёт их к новому жилью. Наверное, оно ещё лучше прежнего. И он принялся представлять, что поставит у себя в новой комнате. Начал с велосипеда. Будь Дин постарше, обязательно спросил бы, как мама так быстро попала в «далеко-далеко», если вчера вечером укладывала его спать, но… Папа сказал, что всё будет в порядке, значит, так оно и будет.
Дин свернулся вокруг маленького и быстро заснул под шорох шин.

***

В Ладлоу, штат Мэн, Импала прибыла на четвёртую ночь после пожара. Джон, одержимый, гнал бы и без перерывов, разве что на заправку, но сыновья были далеко не так выносливы. Хотя к запаху горелого они привыкли быстро.
Джон оставил мальчиков в мотельном номере. Он знал, что они будут спать до утра, и даже Сэмми не потребует бутылочку около трёх, как обычно. Он знал, что сегодня все возможные обстоятельства играют в его команде.
Мэри совсем лёгкая. Брезент, в который Джон завернул тело, должно быть, весил больше. Но даже если бы любимая весила тонну, он нёс бы её так же спокойно, как и теперь. Так сказал капрал Рипли, и он знал, о чём говорил.

– Меня завтра убьют, – мрачно повторил Рипли и снова приложился к бутылке.
Влажный зной тропического вечера каждый глоток превращал в пулю. Мягкую пулю, вырубающую в башке извилину за извилиной. Судя по остекленевшему взгляду чёрных, слегка раскосых глаз, Рипли перестрелял почти всех.
– Этого знать нельзя, – философски заметил сержант Винчестер, обмахиваясь широким листом неизвестного ему растения. – Только Господь знает, кому в землю лечь, а кому домой вернуться. Надо верить в лучшее, иначе жить незачем.
– Жить… – пробормотал Рипли тупо и вдруг вскинулся. – Жить, да. – Он вцепился Джону в нагрудный карман. – Хочу жить. Но меня убьют завтра эти желтомордые твари. – Пьяно расхохотался. – Это не проблема, сержант!
Джон слегка отстранился. Свежий перегар, несомненно, имел под собой вчерашнюю основу.
– Не проблема, Рипли, – сказал он как можно мягче, как слабоумному. – Ты сейчас ляжешь спать, а завтра…
– У меня не будет завтра! – рявкнул капрал ему в лицо. Сник: – Помоги мне, Винчестер.
– Отвести в палатку? Это я запросто.
Решительно встал и потянул Рипли вверх. Но тот выдернул локоть из цепких пальцев и снова рухнул на влажный, покрытый лишайниками древесный ствол.
– Отведи. Но не в палатку. Ладлоу, штат Мэн. Там жили мои предки. Отвези туда то, что от меня останется, и похорони на старом индейском кладбище. Плохое место. Но я хочу жить. Похорони меня там, за кладбищем домашних животных, чтобы я мог вернуться…

От Рипли не осталось почти ничего. Осколочная граната. Головы так и не нашли, а остальные ошмётки пришлось закопать там же, в душных джунглях проклятого Вьетнама. Джон даже не сильно удивился. Все солдаты знают, что похоронившие себя заживо погибают первыми.
И до пожара в доме Джон Винчестер считал рассказ о возвращающихся мертвецах обыкновенным пьяным бредом. Правда, история его тревожила довольно долго. И, уже вернувшись в Штаты, он не поленился сходить в библиотеку при этнографическом музее. Да, было древнее индейское кладбище там, где говорил капрал, но никаких жутковатых легенд к нему не прилагалось. Про домашних животных – тоже ни слова. Сны, в которых голова Рипли катилась колобком, указывая дорогу сквозь белый костяной валежник, Джон зачислил в рядовые вьетнамские кошмары. К примеру, сон о том, как их взвод вырезал спящую деревню, был куда страшнее.
Но распятая на потолке, охваченная огнём Мэри… В эту секунду мир материалиста Джона перевернулся навсегда. Он буквально взлетел на шкаф, чтобы вцепиться в пылающее, уже неживое, твердя, как заведённый: «Ладлоу, штат Мэн. Ладлоу…»
Рипли говорил, что любому, кто решится встать на тропу белых костей, будет во всём помогать сама судьба. И судьба помогала. Начала сразу: Джон вырвался из огня, опалив только волосы, хотя уже начал заваливаться потолок. Путь до восточной окраины страны выдался безупречно гладким. Дети вели себя идеально, не задержав ни на одну лишнюю минутку. Даже проблемный животик Сэмми вдруг стал кроток, как ягнёнок. Их ни разу не останавливала полиция. Заправки случались именно там, где надо. Мотор Детки шумел ровно, без единого сбоя за сотни и сотни миль.
Джон почти не спал в эти дни, но чувствовал себя бодрым. Мысли о том, что Мэри мертва, он просто не допускал. Она просто… далеко. То, что лежит в багажнике Импалы – не Мэри. Это так, символ. Необходимая вещь. Инструмент, который надо пустить в ход, чтобы всё прошло как надо. Временные трудности. Его любовь так велика, что мистеру Смерть придётся убраться с дороги куда подальше.
Когда всё-таки сон одолевал, Джон брёл по бесконечной тропе к кладбищу домашних животных.

– Только не вздумай ехать в Лоуренс, Мэри, – строго сказал Джон брезентовому свёртку. – Мы тебя ждём здесь, совсем недалеко, в мотеле. Мальчики соскучились. И я тоже.
Голова Рипли всё никак не попадала в поле зрения, хотя Джон регулярно вскидывал взгляд на тропу. Периферийное зрение уверяло, что голова есть, вот она, совсем рядом, на два шага впереди. Джону надоело с ним спорить. Он просто переставлял ноги, почти не чувствуя их. Серебряная луна стелила дорогу ломаными белыми полосами, и идти по ним было легко, как по пешеходному переходу. А даже и беспросветной ночью Джон не сбился бы с пути. Он ведь столько раз ходил здесь во сне.
Миновал полянку, утыканную самодельными табличками. «Томми был хорошим котом». Мерещились зыбкие огоньки и далёкие голоса. Стена из костей-веток почтительно расступилась перед ним. Перед ними. Джон вспомнил почему-то свадебную арку, под которой провёл юную жену почти десять лет назад.
Рипли упоминал, что вернувшиеся немного… меняются. Но Джон не мог представить, насколько должна измениться Мэри, чтобы он её разлюбил.
– Мы поедем к морю, дорогая. В Калифорнию, как мечтали. Мы заслужили отдых. Получим страховку за дом – и поедем. Сэм уже достаточно большой парень, ручаюсь. Я так редко баловал тебя, что мне просто стыдно. Я исправлюсь. Обещаю.
На последних шагах ноша внезапно стала неимоверно тяжёлой. Джон хекнул от натуги, но не уронил. Донёс. Бережно положил, где следовало. Откуда знал, где следовало, он бы не смог пояснить. Рипли этого не рассказывал. Но Джон был уверен, что всё делает правильно. Возможно, ему подсказывали из темноты недобрые духи плохого места.
– Ты запомнила, куда идти, правда? – Он закончил насыпать холмик. – Я знаю, что да. Ты же умница. До завтра, милая.

Обратной дороги Джон почти не запомнил. Духов он больше не интересовал, поэтому временная бодрость иссякла, вспыхнули болью обожжённые ладони, тропа превратилась в непроходимый бурелом… Но ишачьего упрямства Джону было не занимать. Вот на нём и брёл. Падал несколько раз, один раз – лицом прямо в табличку с надписью «Покойся с миром, Спот». Выведенные явно детской рукой нетвёрдые буквы врезались в память лучше всего прочего. А поставил ли на место поваленный кусок фанеры на палочке – как корова языком слизала. То, что он попал именно в свой номер, пожалуй, стоило занести в реестр чудес.
– Пап? – сонно вскинулся Дин.
– Да, всё хорошо, малыш. Как вы тут?
– Мне снился плохой сон…
Джон включил ночник. Подошёл, хотел погладить сына по голове, но вовремя вспомнил, что руки вымазаны землёй индейского кладбища, поэтому наклонился и поцеловал пахнущую воробушком макушку. Собственный запах – сырость, гарь и страх – показался особенно омерзительным.
– Это просто сон, Дин. Просто сон. Ложись. Бери пример с братика.
Сэмми раскинулся в походной кроватке и улыбался, не открывая глаз. Дин тоже улыбнулся, потёрся мордашкой о рукав отцовской куртки и нырнул под одеяло.
Сил хватило только выключить свет и рухнуть на заправленную койку. Хвала небесам, провал был абсолютно чёрным, без проблесков и, упаси боже, сновидений.

[Sarasti]

Она постучала в окно на рассвете. Даже не постучала, а как-то поскреблась. Звук был очень тихий, но Джона подбросило, словно пружиной. Он бесшумно выскочил на улицу.
– Здравствуй, Мэри.
Она подняла на него свои дивные голубые глаза. Она завернулась в тот самый кусок брезента с пятнами сальной копоти, больше на ней ничего не было. Она дрожала от холода: ноябрь в Мэне суров. В светлых густых волосах запутались комочки земли и мелкие веточки.
– Здравствуй, Джон. Где дети?
– Спят. Они здесь, Мэри. Я привёз их с собой.
Он знал, что должен сейчас же её обнять. Мало того, он ничего так не хотел, как обнять, притиснуть к себе, наговорить ласковой чепухи. Но его руки заскорузли от той земли, что запуталась в её волосах. От Мэри тянуло гарью и сыростью. И страхом.
– Я грязная. – Виноватая улыбка. Она раньше так не улыбалась, всегда держалась уверенно. Или?.. – Здесь есть душ?
– Я тоже грязный. Есть. Иди первой. Твоя одежда в синей сумке.
Она прокралась мимо спящих мальчиков и скрылась в душевой. Джон тупо смотрел ей вслед. Сердце рвалось выйти горлом. В голове…
Он же должен прыгать от счастья! Колесом ходить! Подхватить любимую на руки и потащить купаться вместе, как это частенько случалось прежде. Почему же Джон стоит столбом, только воздух ртом хватает?! Почему внутри всё скручено жестокой тоской и ужасом?! Он же не забыл купить ей одежду, он знал, верил, что это произойдёт, так почему…
– Просто надо привыкнуть, – пробормотал Джон еле слышно, но всё-таки слышно.
Он покусился на права Создателя. Лазарь, выйди вон. Он это сделал. Только сейчас осознал, что именно сделал. Надо привыкнуть к мысли, что по его воле вернулась сгоревшая в колдовском огне жена. Такая же прекрасная, как раньше.
Или всё-таки немного другая?.. Какую цену возьмут духи плохого места за это чудо?
Вода перестала шуметь, и Джон заранее надел на лицо самую искреннюю улыбку, какую только смог соорудить.

Уехать сразу же, как хотел Джон, не получилось. Сэмми проснулся, едва он вышел из душевой. Малыш заплакал. У него оказалась высокая температура. Мэри захлопотала над младшим сыном, и у Джона отлегло от сердца. Он подошёл и наконец-то зарылся носом во влажные после мытья волосы жены. Сквозь запах шампуня пробивалась вонь горелого. И – земли.
Мэри подалась назад, откинула голову ему на плечо, и Джон с трудом удержался, чтобы не отпрыгнуть. Обозвал себя мысленно очень плохими словами, обхватил жену слегка трясущимися руками. Это они от перенапряжения трясутся, конечно. Столько всего…
– Мама!
Проснулся Дин и с визгом вылетел из постели. С разбега повис на Мэри и немножко на Джоне. Зелёные глазищи сияли таким невероятным счастьем, что в нём на несколько секунд растворились все Джоновы страхи. Потом глаза сына немного изменились. Что-то в них такое промелькнуло… Или показалось? Утренний свет обманчив, как огоньки на клад... Нет! Нельзя.
Потом Мэри погнала его за продуктами («Дети не должны питаться концентратами!») и искать врача («Это может быть что угодно!»). Джон и порысил, не обращая внимания на боль, усталость и головокружение. Суета подействовала на него благотворно. Детка, хотя и проделала немалый путь, была рада заняться полезным делом. Она умница и без всяких индейских духов.
С продуктами проблем не возникло – супермаркет уже открылся, а вот врача пришлось поискать. Как и всякий захолустный городок, Ладлоу не очень-то приветливо смотрел на чужаков. Но Джона и раньше было трудно сбить с цели, а после прошлой ночи – практически невозможно. Нашёл, разумеется. Доктор Эпплтон с недовольной миной допил кофе, но съездить посмотреть Сэма согласился. Он был уже весьма немолод, но прямая спина и чёткая походка мешали назвать его стариком.
До мотеля было мили три, и первую они проехали на черепашьей скорости под ворчание доктора. Он выражал недовольство тем, что некоторые мамаши чрезвычайно мнительны и дёргают врачей с утра пораньше, хотя дело наверняка не стоит выеденного яйца. Вот тут Джона и накрыло.
Мэри никогда не бежала к врачу сразу же, если мальчикам случалось приболеть. Она принимала меры сама, и только если не помогало… А помогало почти всегда: она очень неплохо разбиралась в медицине, а уж неизбежные детские травмы обрабатывала – любо-дорого глянуть. Почему она…
Джон утопил педаль газа. Взвизгнули шины. Охнул доктор.
Он оставил своих детей наедине с существом, вернувшимся с кладбища. Оно… она нарочно услала Джона подальше, чтобы… Чтобы – что?
Дальше воображение отказывало.
Взмыленная Импала тормознула у мотеля через пару минут. Джон почти вышиб дверь номера, не сообразив с ходу, в какую сторону она открывается. Сердце колотилось в горле.
– Как ты быстро, – сказала Мэри с восхищением. – Конечно, ты же знал, что я волнуюсь.
Сэмми, красный от жара, дремал у неё на руках. Дин сидел на обшарпанном диванчике, грыз яблоко из дорожных запасов и болтал ногами. В номере было так чисто и уютно, словно они тут обустроились давным-давно.
Доктор Эпплтон отодвинул обмякшего Джона в сторонку и занялся маленьким пациентом. Джон издал неопределённый звук и пошёл вынимать покупки из багажника.
– Если жар не спадёт до ночи, дадите это. – Эпплтон быстро выписал рецепт. – Но если мой опыт не подводит, температура снизится сама по себе. Вот, смотрите, – он показал на несколько красных пятнышек в паховой складке малыша. – Вряд ли это опрелость.
– Ветрянка, что ли? – не удержался Джон. В голове постепенно переставало шуметь.
– Поосторожничаю, – хмыкнул врач. – Ста процентов не дам. Но девяносто девять – запросто.
– Мы не общались с больными ветрянкой…
– Это ничего не значит. Кто-нибудь из вас может быть переносчиком. Неважно. Если появятся новые папулы – диагноз точный. Следите, мажьте антисептиком. Берегите от сквозняков. При осложнениях зовите меня. Всё.
Мэри рассыпалась в благодарностях и достала аптечку. Дин с любопытством рассматривал доктора и примеривался, как бы потрогать фонендоскоп. Но доктор был не лыком шит и пресёк на подступах. Откланялся. Джон вышел вслед за ним.
– Вас домой отвезти? – спросил он, садясь в машину.
– Отвезти на работу, – рассеянно сказал Эпплтон, устраиваясь на пассажирском. – Я покажу – куда.
– Сколько я вам должен, док?
– Нисколько. Сущие пустяки. Только не лихачьте больше.
Джон смущённо тряхнул головой.
– Не буду.
Какое-то время они ехали молча. Эпплтон жестом показал, куда повернуть, и вдруг заговорил, чуть изменив тон:
– Не моё, конечно, дело, но что вас привело в нашу глушь?
Версию Джон заготовил заранее, поэтому ответил гладко:
– Проездом. Совершенно не собирались задерживаться.
– Ах, так. – Кажется, не поверил ни единому слову. – Ну теперь придётся задержаться дней на десять, а то и на пару недель. Лучше на три, за старшим-то тоже стоит присмотреть, а то если ветрянка догонит в дороге, выйдет нехорошо. В мотеле будет дорого, могу порекомендовать снять коттеджик на окраине, там оплата по неделям. Сэкономите вдвое.
– Спасибо. Очень кстати, с деньгами не очень.
Доктор дёрнул уголком рта. «А то я сам не вижу».
– Следите, чтобы ваш шустрый старшенький не бегал к шоссе. Грузовики здесь проскакивают на бешеной скорости. И… – Он замолчал.
– И?
– Ничего. Вы не задержитесь в Ладлоу, вряд ли вам стоит забивать голову лишними сведениями. Направо здесь.
К примеру, о том, что находится за неофициальным кладбищем домашних животных. Все местные должны это знать. Они все знают, не могут не знать, и если прижать покрепче…
Джон молча кивнул и повернул баранку, куда велено.

[Sarasti]

***

Странные дни плавно перетекали один в другой, казалось, что между ними совсем нет пауз, хотя какие паузы, если речь о времени? Джон жил в двух реальностях и чувствовал, как сходит с ума.
В первой реальности, где Мэри была жива, они перебрались из мотеля в съёмный коттедж, маленький, не шибко комфортный, но действительно дешёвый. Сэмми хворал не слишком тяжело, но всё равно не уедешь. А потом как-то втянулись.
– Изумительно вкусно, – говорил Джон в первой реальности, поглощая очередной тающий во рту шедевр, приготовленный его женой буквально из ничего. Он не мог себя заставить спросить, где она научилась так готовить, ведь раньше вершиной её кулинарного мастерства являлся омлет. Просто ел и нахваливал, ничего не спрашивая. Он знал – где.
Им пришлось покупать массу вещей первой необходимости, сорвались-то они впопыхах. Деньги стремительно истаивали. Чтобы решить эту проблему, Джон повесил в городе пару объявлений. Дескать, опытный автомастер недорого займётся ТО вашей машины. Кое-какой инструмент сохранился в багажнике Детки, для несложного ремонта хватит. И в тот же день к их коттеджу подъехал, пыхтя, битый жизнью пикап. Пожилая дама за рулём выяснила цену за техобслуживание и оставила четырёхколёсного приятеля прямо во дворике. Результат работы её устроил, и пошло дело. Новости о новом мастере разлетелись быстро, через неделю к Джону помимо местных стали заглядывать на огонёк и грузовики с трассы. Вроде как случайно забрёл налоговый инспектор, говорил о гражданском долге. Хороший признак, зажиточный такой.
Финансовый вопрос был решён, и даже удавалось кое-что откладывать, не говоря уже о маленьких вольностях. Завязались знакомства: в Ладлоу нашлось немало приятных людей. И Сименсы с заправки, и Эшли из-за холма. Ближе всех, пожалуй, они сдружились с доктором Эпплтоном. Он через день зашёл посмотреть Сэма, денег снова не взял, зато с удовольствием угостился нежнейшей выпечкой. А там слово за слово…
Грех же уезжать, если так ладится? Нет, удрать от древних духов стоит как можно дальше, но надо же подсобрать деньжат на дорогу. Дети ведь, ответственность. Немного позже. Ещё недельку. Может, две, – выгодный заказ подоспел. Одно цеплялось за другое, сплеталось в цепочки-узорчики. Мэри радовалась, говорила, какой он заботливый и предусмотрительный.
Мэри. Идеальная хозяйка. В этой реальности она была мягкой и покорной, не прекословила ни в чём, разве что дело касалось сыновей. Но в последнем Джон редко вставлял свой пятак, так что размолвок, почитай, не случалось. Джон думал, что умрёт, если ляжет в одну постель со своей вернувшейся женой, но лёг и не умер. В любви Мэри осталась такой же пылкой, как и раньше, только чуть более податливой. Совсем чуточку, но достаточно, чтобы понять. Запах земли и гари не выветрился, однако у Джона иногда получалось его не замечать. Иногда. Когда лезли откуда-то из тёмненьких уголков души мелкие скользенькие демоны. «Ты ведь всегда хотел быть настоящим хозяином в доме, – нашёптывали демоны. – Главой семьи. Чтобы жена заглядывала в рот и никогда не перечила. Чтобы пироги на столе, а на окнах – крахмальные занавесочки. Тебя ведь напрягал её независимый характер и способность срезать влёт. Да, Джон? Ты доволен теперь?»
Пока у Джона хватало сил гнать чертей прочь. Напоминать себе, что именно за эту независимость нрава он и полюбил Мэри, а не только за высокую грудь. Запихивать куда подальше сладко-тошную мыслишку, что он может ударить её, ненастоящую, фальшивую, а она только ойкнет и посмотрит снизу вверх собачьим преданным взглядом. В такие минуты нестерпимо хотелось напиться вдрызг, до состояния Рипли. Но Джон ещё держался в первой реальности. Старался быть ласковым и внимательным, не рассматривать в упор, выискивая отличия. Не вспоминать желтоглазую тварь и кровь на губах Сэмми.
Не скатываться во вторую реальность. Там, во второй, была маленькая могилка в Канзасе. Были призраки и вампиры, зомби и вервольфы. Не было кладбища домашних животных и тропы костей. Были честный вдовец Джон Винчестер и его Месть, его Охота. Во второй реальности не было места сомнениям, и это делало её почти привлекательной. Пожалуй, последнее убивало Джона сильнее всего. Как ему может нравиться мир, в котором нет Мэри?! Он же был согласен на Ад, лишь бы рядом с ней! Она изменилась, да. Но Джон, кажется, менялся сильнее.
Он вкалывал как проклятый, сходил с ума и не сразу заметил, что Дин боится матери. А когда заметил, две реальности схлопнулись в одну.

– Она обижала тебя? – спросил Джон, когда они отошли достаточно далеко от дома.
Вечер выдался холодным. Мэри не очень одобрила идею прогулки. Сэма не отпустила вообще, а со старшим пошла на компромисс, укутав в кокон тёплых вещей.
– Мама тебе делала что-то плохое? – он почти кричал. Кинжальный ветер поставил себе целью вбить каждое произнесенное слово обратно в глотку говорившему. Но Джон был упрямее ветра.
– Нет, – прошептал Дин. Он стоял к ветру спиной, но казалось, что говорить ему ничуть не легче, чем отцу.
– Тогда почему ты её боишься?
– Я не…
– Ты боишься, я же вижу!
Джон заметил в двадцати метрах полуразвалившийся сарай и потащил сына туда. Обветшалые стены обещали хоть какую-то защиту.
– Расскажи о своих страхах. Я должен знать. Это очень важно, понимаешь?
Дин кивнул, но головы не поднял. Он боялся даже сейчас. Тряслась под напором ветра стена сарая, тряслись лохмы дранки в широких трещинах. Дин тоже дрожал.
– Даже самые храбрые люди боятся, сынок. Я знаю. Я был на войне.
– И ты? Ты тоже боялся? – Наконец-то Джон увидел глаза Дина – изумрудную смесь страха и надежды.
– И я. Конечно. – Здесь врать не требуется. – Пару раз чуть штаны не намочил, правда-правда.
Дин наконец-то улыбнулся.
– Мама приходит ночью и поёт Сэмми песенки. А я просыпаюсь и больше не сплю до утра, – выпалил он. Как в прорубь прыгнул.
Джон озадаченно потеребил губу.
– И что? Давай просто скажем маме, чтобы она тебя не будила.
Дин всё-таки расплакался. Джон прижал его к себе и не отпускал, пока не различил во всхлипах:
– Это не мама…

Только на третью ночь получилось. Первую ночь Джон пролежал без сна, но жена ни разу даже не повернулась на другой бок. Вторую проспал, вымотанный, но Дин утром шепнул, что ничего не было. И вот – дождался. Сквозь ресницы были видны только зыбкие контуры. Вполне достаточно. Сердце расшумелось, только бы не выдало…
Мэри соскользнула с кровати, даже не глянув в его сторону. Накинула на плечи халат. Постояла немного, к чему-то прислушиваясь (Джон перестал дышать на эти секунды), а потом поплыла к двери. Холодный лунный свет, робко просачивавшийся с улицы, делал её силуэт похожим на бледное облачко. Тихий, как голос сверчка, скрип петель.
Самым трудным оказалось выждать несколько минут, не сорваться следом сразу же. За эти минуты Джон проклял капрала Рипли как минимум двести раз самыми изощрёнными способами. Потом услышал, как поёт его жена. Понял, что дальше ждать незачем.
Детская – соседняя комната.
Мэри сидела у колыбели, покачивалась из стороны в сторону и пела. Джон не знал этого языка. Он даже не знал, имеют ли какой-нибудь смысл эти странные звуки. И как речевой аппарат обыкновенного человека может их издавать, тоже было загадкой. Негромкий немелодичный не то вой, не то стон. Мертвящий ужас кладбища и обещание чего-то худшего. Гораздо, гораздо худшего, чем просто смерть.
Её глаза были закрыты, словно у сомнамбулы. Она покачивала колыбель в дёрганном и вместе с тем гипнотизирующем ритме. У Джона волосы встали дыбом, когда он различил, что Сэмми не спит, а машет ручками в такт этой жуткой колыбельной. Дин тоже наверняка не спал, слишком уж напряжённо-каменным казался его силуэт на лежанке у окна. Бедный мальчик, он даже не подозревал, насколько храбр: девять из десяти знакомых Джону признанных смельчаков сбежали бы при первых же тактах ночной песни. Без оглядки.
Джон мог поспорить, что не издал ни звука. Не скрипнул половицей, не вздохнул слишком громко, не встревожил воздух резким жестом. Просто стоял истуканом у приоткрытой двери и смотрел. Но пение внезапно стихло, а Мэри… или кто оно такое было… повернуло лицо к двери. Раздвинулся в пародии на улыбку бледный сухой рот.
– Сэмми плакал. Иди спать, Джон. – Модуляции голоса плавали, переходя от дисканта к басу и обратно. Губы шевелились не в такт. Она открыла глаза: ярчайшие жёлтые фары ослепили.
Пошатываясь на ватных ногах, Джон отступил по коридору. В голове прыгали жёлтые блики, жуть перехлёстывала через край. От чувства бессилия дрожало под ложечкой холодное желе. Он не знал, что делать. Это была Мэри и не Мэри одновременно. Это был худший кошмар, что мог с ним случиться. Этого просто не могло быть.
Когда Джон добрёл до спальни (со временем что-то творилось, несчастные несколько шагов тянулись вечность), он уже толком не мог бы сказать, что именно видел. В висках стучал странный и безумный ритм мертвецкой колыбельной, и казалось в редких просветах, что пронзительно-жёлтыми глазами смотрел на него отравленный кровью чудовища Сэм… Потом Джон не помнил ничего, а утром Мэри тихонько спала в его объятиях. Тёплая, родная, она доверчиво положила голову ему на плечо.

[Sarasti]

***

На двери уже висел рождественский венок. Доктор Эпплтон открыл почти сразу. Видимо, проходил по коридору, оказался рядом. При виде Джона недовольная мина на лице доктора разгладилась.
– А я как раз думал, с кем бы распить по бутылочке пивка, – подмигнул он и посторонился, давая дорогу. – Рад тебя видеть, Винчестер. Ты ведь пришёл не затем, чтобы рассказать о ветрянке у Дина? Вроде бы все сроки прошли.
– Нет, – Джон невольно усмехнулся в ответ. – Дин здоров. По крайней мере, был с утра. – Это не было правдой в полной мере: утром Дин выглядел бледным и осунувшимся. Круги под глазами, затравленный взгляд. – Просто решил заглянуть после работы.
Пока гость раздевался, Эпплтон уже открыл пиво.
– А вот ты мне не нравишься, – сказал он, усаживаясь за маленький кухонный столик. – Чем ты занят по ночам? Жена у тебя красавица, но надо же меру знать. Ты похож на туберкулёзника.
Джон вздрогнул, но сумел сохранить нейтральное выражение лица.
– Работы много, док. Сэмми не всегда спокойно спит, – снова соврал он и поспешно сменил тему. Пришлось изрядно выпить, прежде чем начался разговор, ради которого он пришёл.
– …с-с-сказки, дурацкие с-сказки! – Эпплтон тряхнул бутылкой, чтобы пошли пузырьки. – Слушаешь разное враньё…
– Это ты врёшь, док. – Джона пиво не брало. Он сидел трезвым, как стёклышко, хотя выпил больше собеседника. – И знаешь это. Но я не прочь послушать сказочку. Настроение, понимаешь, такое. Так как отличить того, кто вернулся с индейского кладбища от нормального человека?
Эпплтон пьяно хохотнул.
– Ну, если настроение… – он скорчил рожу, но за маской насмешки пряталось что-то болезненное. Такое выражение Джон видел знакомого у алкоголика в завязке, когда в его присутствии заказали бурбон. Такое же, как у Рипли. Эпплтону тоже очень хотелось рассказать. Древнее зло, пропитавшее здешние места, хотело славы. Хотело паломников с брезентовыми свёртками на руках. Хотело… дьявол знает, чего оно хотело ещё.
– Именно док. По глоточку?
Бутылки звякнули друг о дружку.
– Ты их не спутаешь, – без перехода забормотал Эпплтон. – Они землёй воняют, сколько ни мой, и ходят, как чёртовы марионетки. Я видел… мне рассказывали… сказки, конечно, сказки… – его распирало словами, и он всё хуже это контролировал. – Они не похожи на живых, но всё про них знают. Знают… самое сокровенное, тайное. Они – зло, кем бы ни были раньше, они несут только горе и смерть... – Он надолго приложился к стеклянному гролышку. Утёр губы: – Плохое это место, Винчестер. Мы здесь живём, мы научились… А ты уезжай. Грузовики, Винчестер. Гэдж Крид был старше твоего младшего, но младше старшего… Уезжай, пока тебе не нужно туда. Я видел… Нет, не верь мне, не верь, просто мотай отсюда. У тебя хорошая семья, хотя в первый день… Нет, ерунда.
– Что – в первый день? Говори. Пожалуйста.
– Настроение такое?
– Да, настроение.
– В номере воняло сырой землёй. И ещё чем-то нехорошим.
– Гарью.
– Да.
– Мы погорельцы, забыл? Все вещи протянуло дымом.
– Так, значит, конечно...
– А потом воняло?
– П-потом?
– Да. Уже в коттедже. Землёй воняло?
Эпплтон вытаращился, словно у Джона отросла вторая голова с рогами. Медленно-медленно таяла алкогольная дымка в прозрачно-серых глазах. Вместо дымки наползали ужас и понимание. Бутылка выскользнула из пальцев, и по линолеуму поползла, расплываясь, пивная лужа.
– Т-т-ты… Т-т-тыыы…
– Это только сказки, док. Только сказки. Мне пора. Спасибо за выпивку.
Вслед ему смотрел дряхлый сгорбленный старичок. Но Джон этого не видел, вышел во тьму, не оглядываясь. С тех пор он вообще редко оглядывался назад.

***

Мело немилосердно. Выло в ушах. Чёрного неба не было видно из-за снега, а снег казался серым. Он отдавал часть своего сияния ночи, и было почти светло. Требуя платы за освещение, снег впивался в лицо, резал веки и набивался в нос. Но Мэри радостно улыбалась, держась за локоть мужа. Как же Джон хотел, чтобы она постучала пальцем по лбу и послала его куда подальше с такими идеями. Но она находила прогулку отличной, хотя немного волновалась из-за оставшихся без присмотра сыновей.
«Мы совсем недолго, – заверил её Джон. – Полчасика, не больше, проветримся, пройдёмся туда-обратно. Мы так давно не гуляли вдвоём, милая. А Дин уже большой, он присмотрит за братом». «Большой» Дин кивнул и шмыгнул носом. Он ни о чём не спрашивал. Всецело доверял отцу, и от этого Джону было по-настоящему страшно.
– Так романтично – гулять под снегом! – прокричала Мэри, вытирая с губ ледяной налёт. – Рождество ведь скоро!
Ветер вдруг стих. И вокруг стало так тихо, что заложило уши. Снег теперь падал отвесно. Шапку Мэри и плечи её аляски моментально накрыло плотным бело-серым одеяльцем. Оживлённая, раскрасневшаяся, она была прекрасна, как никогда раньше.
Они отошли уже далеко от дома, да и от любого жилья в Ладлоу. Впереди был только лес.
– Я люблю тебя, Мэри. – Холод металла в рукаве жёг сильнее наружного холода. Скольжение…
Она подошла вплотную, рывком прижалась, заглянула в лицо. Даже не пришлось ударить.
– И я тебя, милый.
Облачко пара из её губ коснулось губ Джона. Зрачки удивительных голубых глаз расширились, а Джон выпустил рукоять ножа. Ожидал, что она отпрянет, но Мэри только приникла сильнее, глубже насаживаясь на бритвенно-острое лезвие.
Он обнял её:
– Прости меня, Мэри.
Она улыбнулась уже с трудом. Дрожала от напряжения.
– Ничего, милый. Я знаю, что была плохой женой. Старалась… – Всё медленнее. – Такой, как ты хотел…
– Я люблю тебя.
Мэри медленно оседала, и держать становилось всё тяжелее. Крови не было, её впитывала толстая куртка.
– Давай… попробуем ещё раз… – Всё тише. – Отнеси меня… я вернусь такой, как ты… и мы начнём… Дети…
Джон отчаянно надеялся, что она превратится в тот чёрный огарок, который он завернул в брезент возле пылающего дома в Канзасе, но она просто умерла. Во второй раз. Насовсем.
Голоса шептали о новом шансе, но Джона уже было нельзя обмануть. Он действительно любил свою жену и сыновей. Ледяная корка нарастала изнутри.
Он нёс любимую к лесу, к высмотренному днём глубоченному оврагу. Там её не достанут звери и не найдут люди. Снег к утру занесёт все следы. Их не будут искать. Америка – страна кочевников. Страна свободы.

– Где мама?
Дин сидел, сжавшись в комок, у кроватки Сэмми. Тот что-то недовольно бормотал и теребил погремушку.
– Это была не мама, Дин. – Больше молчать нельзя. Да и незачем. – Мама умерла. Её убила желтоглазая тварь. А это был оборотень, как ты и сам догадался.
Не соврать совсем не получилось. Теперь эта ложь навсегда с ним. Никогда не посмеет рассказать…
Дин не расплакался. Только губа задрожала. Джон встал на колени, положил голову на скрещенные руки старшего сына.
– Мы сделаем всё, чтобы твари не могли убивать людей. Это хорошая работа, пусть и трудная. Мы выдержим. Мы семья, мой мальчик. Друг за друга горой.
– Мы уедем отсюда, папа?
– Да. Немедленно.

***

Чёрная машина неслась сквозь снег на юго-запад. Рождество восемьдесят третьего, как, впрочем, и все последующие, Дин, Сэм и Джон Винчестеры встречали в дороге.

конец

[OldWich]

Ух, ты!
Красиво и страшно. Очень кинговский фик получился - вроде бы, просто всё, а завораживает.
Новая Мэри - загадка. Вроде бы, зло, но сама этого не осознаёт, пытается быть добром. Трогательно и жутко одновременно.
Джон Винчестер получился удивительно канонным, точнее, преканонным - ещё не железный, но все задатки уже проглядывают.
Спасибо, автор! Это было прекрасно.

[Sarasti]

OldWich, благодарю!
Да, они все пытаются как лучше, но...
а1

[la_Distance]

Аж волосья дыбом повставали
Ужасть как круто! И жалко всех((

[Norda]

жутковатый получился рассказ!
Я обожаю Кинга, и у Вас, дорогой автор, получилось довольно по-кинговки! Дыхание спирало от страха, волосы шевелились, но разве ж от этого можно было оторваться?
спасибо!))

[Sarasti]

la_Distance, спасибо. Сама боялась, пока писала) И очень жалко...



Norda, старалась блюсти стиль, рада, что получилось))
Спасибо Вам!

а1

[Только сказки]

Грустная и страшная история, сперва больше страшная, а потом все же и.
Спасибо большое, было очень интересно читать. И да, она запоминается.

[boeser_Kobold]

Джен-гость, Автор 1, зачетная крипота у Вас вышла!

Чёрная машина везла из Канзаса в Мэн семью Винчестеров. Джон, Дин и Сэм ехали в салоне, а Мэри – в багажнике.

сразу подумалось, что будет эта жуть с кладбищем, и я включила свет в комнате. И правильно сделала.
Первое появление Мэри

Она постучала в окно на рассвете. Даже не постучала, а как-то поскреблась.

И дальше по нарастающей все признаки не Мэри, которые начинает замечать Джон, и изменения в самой Джоне, пугающая сцена с колыбельной. Дин реально смелый мальчик,на его месте я бы уже поседела.
Офигенный рассказ, спасибо большущее

[Tanhay]

Очень интересно, но жутко. Жутко и грустно. Так жаль их всех.
Спасибо большое.

[LenaElansed]

атмосфера получилась такая жуткая и при этом... семейная
спасибо

[Bosaya maya]

Отличный рассказ получился)) Сначала похоже на страшилку про гроб на колёсиках (ну,собственно, чёрная-чёрная машина им и была временно), зато потом просто крипота крипотная...
Спасибо!

[galiandra]

Жуть прям. Джона жалко. Эх, как он надеялся (( Спасибо, автор, хорошо получилось

[Hekkate]

жуть великолепная страшилка. и по-своему канонная, если можно так сказать. лично я поверила в такой вариант начала пути винчестеров))
огромное спасибо страшно и прекрасно
момент с колыбельной офигенен. по-моему, у вас очень по-кинговки получилось))
отдельное спасибо за "кладбище домашних животных")
вроде бы я з1

[arlit]

Великолепное исполнение. Очень атмосферно и очень жутко. При чтении то и дело по коже пробегала волна дрожи.
Спасибо за интересный текст

[Salamia]

Жутко прекрасно и прекрасно жутко!!!
Пробрало до костей.
Вполне в духе кинга получилось.
Отличное исполнение получилось на мой взгляд

[Sarasti]

Только сказки, спасибо большое. Надеюсь, что действительно запомнится надолго...

boeser_Kobold, благодарю)) Ага, "Кладбище..." в своё время напугало меня до озноба.
Рада, что понравилось))

Tanhay, Вам спасибо.
Жалко. Когда вот-вот-вот оно, счастье, а в то же время понимание, что это фальшь...

LenaElansed, спасибо))) Да, Винчестеры - семья, даже если кто-то оказался не на том свете)

Bosaya maya,

Сначала похоже на страшилку про гроб на колёсиках (ну,собственно, чёрная-чёрная машина им и была временно)

- гробы имеют обыкновение принимать порой причудливые формы))
Спасибо!

galiandra, Джон очень старался... А вот интересно, если бы в каноне у него была такая возможность, воспользовался бы? Или опыт перевесил бы?
Спасибо!

Hekkate, ура заказчику! Вроде идея на поверхности лежала, а без вдохновляющего импульса так бы и лежала))
Очень рада, что соответствую запросам)))
Спасибо огромное!)))

arlit, Вам спасибо за доброе слово)))

Salamia, спасибо!!!

а1

[*Asher*]

Ох. Прекрасно, и жутко, и жалко.
Я, кстати "Кладбище..." не читала. Люблю Кинга, и именно поэтому от этой вещи трусливоблагоразумно держалась (и держусь) подальше. Именно потому что.
"Нам всем найдётся, кого поискать за Порогом" (М. Фрай)
Слишком страшно. Не крипотой - совсем другим.
Повезло Сэму (ну, насколько это слово вообще уместно в данном контексте) - он был ещё крохой и всего этого просто не запомнил. И бедный Дин... Я б не просто поседела в пять лет, я и дар речи бы потеряла (не уверена, впрочем, что окружающие не впали бы от этого в неконтролируемое щщасте)
Написано замечательно. Неторопливо и одновременно захватывающе. Просто и глубоко.
Если б не душераздирающая печаль, получила б массу удовольствия.
(А так это мазохизм и изврат)))))
Спасибо Вам большое, дорогой автор, с удовольствием расцелую адресно.

[Swenigora]

Спасибо. Шикарный текст.
И хорошо, что Мэри не превратилась в чудовище. За это отдельное спасибо.

[Sarasti]

*Asher*, спасибо)

Люблю Кинга, и именно поэтому от этой вещи трусливоблагоразумно держалась (и держусь) подальше. Именно потому что.

а я успела((. Прочитала раньше, чем сообразила, а про что оно, собственно)). Вот и сидит в голове гвоздиком... Но оно очень классное.

Если б не душераздирающая печаль, получила б массу удовольствия.

а куда ж в такой теме без печали, а?

Swenigora, благодарю!

И хорошо, что Мэри не превратилась в чудовище.

Джон её очень любил... Он бы не позволил.


а1

[_серый_волк_]

Замечательный текст. Жуткий и абсолютно кинговский и одновременно спновский. Настоящий кроссовер. Атмосфера и впрямь нереально жуткая своей обыденностью и этим постепенным осознанием, что это не Мэри, это нечто другое, зло. Сцена в детской с этой "колыбельной" невероятно напряжена, высшая точка. И совершенно канонный Джон, выбравший другой путь.
Спасибо, автор

[Sarasti]

_серый_волк_, спасибо!

постепенным осознанием, что это не Мэри, это нечто другое

- и в то же время - Мэри...

[_серый_волк_]

и в то же время - Мэри...

ага... И от этого вообще крышу от ужаса сносит

[Lacerrta]

Ух... Стильно...
Не читала Кладбище, но кое-что у Кинга читала и... Вот стильно, ага.

Эти отрывочные, намеренно простые фразы...
Даже не знаю, как этот стиль назвать... наивно-циничный?
В чорной-чорной машине чорной-чорной ноченькой...
И эта простота - это так по особому жутенько...

Как будто кто-то простой и циничный, не склонный к поэзии и всяким там рефлексиям - реднек какой-нибудь не особо одаренный фантазией - рассказывает про настоящую жуть. И от этого она настоящая.

И сюрность.
Переплетение реальности и сюра, которому не удивляется наблюдатель - вот это как раз у Кинга меня выносило. То, что наблюдатель не удивляется. Воспринимает как должное.
И именно это создает ощущение сдвинутой реальности, совершенно невыносимое ощущение, терпеть не могу )))
Не люблю сюр и не люблю Кинга, но сделано круто.
Реально круто.
Восхищена

[Yulia-Radosvet]

Кошмар какой...Жуткая Мэри качающая колыбель...бр...
Прекрасно и страшно
очень качественно написанный ужастик))
Спасибо вам

[Catold]

Lacerrta, ну... ты знаешь, да?))) Спасибо.



Yulia-Radosvet, благодарю! Писать было тоже страшновато)))